Молниеносно оказавшись рядом, змей прибил мужика, отшвырнул переломанный труп, и зубами схватив Загривка за ногу, оторвал его от земли. Тот заорал, надрывно выталкивая воздух из груди. Кровь хлынула вниз, залила бедро, спину. Змей тряхнул мордой, ещё раз, ещё. В конце концов нога не выдержала и сломалась. Зубы заскрипели на берцовой кости. Загривок выпучил глаза, взвизгнул и бессильно повис. Последним, что он увидел, был кроваво-красный глаз, над которым торчало обгоревшее древко стрелы.
***
Долговязый не колебался. Крепче сжав топорище, он помчался вдогонку. Кручина знал, что всё будет именно так. Надеялся, но знал, что тот себе не изменит. Ежели зверь учуял кровь, то его не остановить. А Долговязый, черт бы его побрал, был хуже любого зверя.
Улочка тонула в крови. След тянулся за тварью, словно вонь за чумным катафалком. Трупы валялись в пыли, перемазанные сажей, уродливые в свете пожарищ. По среди дороги, у разможённой люльки, тряслась женщина. Рыдала, прижимая к груди раздавленные останки. Те, кто ещё не сбежал и не думали замечать её. Лишь хромая дворняга тыкалась носом ей в спину, скулела. Долговязый пронёсся мимо, тихо, почти не заметно. Лезвие скользило над трупами, костяшки побелели от хватки. Шаг за шагом, он подбирался всё ближе.
Змей услышал. Он вскинул крыло и хотел увернуться, но Долговязый был слишком близко. Наскочив на виверна, он ударил что было сил, и распорол перепонку до самой кости. Кожа хлопнула, полоснулась, словно сырая тряпка; в воздухе повисла кровавая пыль. Долговязый вырвал топор и отскочил. Когти со свистом прорезали воздух.
И тут подоспел Кручина. Выгнув шею, змей метнулся в сторону, но зажатая в пасти туша Загривка сделала своё дело и Кручина с ходу вогнал копьё ему в глотку. Стальной наконечник пробил шкуру и вышел из пасти, разорвав раздвоенный язык. Кровь полилась меж клыков. Змей захрипел, захлопал крыльями и мотнул головой, увлекая Кручину вслед за собой. Рванул сильнее и древко вылетело из рук, проехалось по земле, не желая покидать его глотку. Змей захлебнулся кровью, заверещал. Долговязый видел, как бешенство и дикий, безумный гнев, уступили невольному страху. Наконец змей разжал зубы и бросил Загривка. Тот врезался в стену амбара и рухнул в траву.
Визжа и изворачиваясь, змей наступил на копьё, рванул головой, но наконечник крепко сидел глотке. Кровавая жижа хлестала на землю. В конце концов древко треснуло и переломилось. Долговязый завертел топором и прыгнул вперёд. Кручина выхватил меч, замахнулся, но не успел. Длинный коростовый хвост сбил его с ног и потащил по дороге. Всё замелькало перед глазами. Последним, что он увидел, было тёмное небо, расцвеченное бесконечной вереницей сияющих искр. Они поднимались всё выше и выше. Туда, где горели костры. А потом всё застлали чёрные крылья.
***
Когда очнулся, рядом не было никого. Ночь была на исходе и редкие облака на тёмно-синем небе уже золотились рассветным заревом. Лёгкий ветерок шелестел листьями яблонь, сгонял прозрачную дымку тумана с окрестных холмов. Где-то поблизости щебетала зарянка. Кручина продрог. Волосы слиплись, в боку ныло так, будто всю ночь он лежал на холодном булыжнике, о который загодя сломал себе рёбра. Булыжника под ним не оказалось, но на счет рёбер он не ошибся. Мысли тонули в вязком болоте сознания, и чем старательней он пытался вытащить их на поверхность, тем глубже они уходили. На самое дно больной головы. Он вспомнил крики и стоны, вспомнил огромную тушу, извивающуюся в огне. Рваные крылья на фоне пожарищ. Ночь, пустота. Огонь. И вот он здесь, один-одинёшенек. Усталый, побитый, и всё ещё живой.
Кручина попытался встать. С трудом повернулся на левый бок, крякнув, как селезень, слегка приподнялся и вновь рухнул на землю. Если чувства его не обманывали, то перелом был сплошной - от макушки, до самой задницы. Чудище прошлось по нему будто в жернов по скорлупе. Кручина напрягся, застонал, и через несколько наполненных болью секунд, всё-таки смог сесть. Каждый вздох отдавался в нём нестерпимым желанием сдохнуть.
Осторожно поворачивая затёкшую шею, он выискивал глазами людей. Никого и не увидел. Никого. Только он и мёртвая темень сгоревших домов, обвалившихся стен, почерневших курганов печей. Птица смолкла. На прогоревший могильник опустилась жуткая тишина. Кручина вздрогнул. Взяв, наконец, себя в руки, он оторвал от земли продрогшие кости и встал.