Арефий, прозванный в народе Загривком, нарываться на неприятности очень любил. Порой до того любил, что зубы его в порядке очереди перебирались на грязный пол какого-нибудь кабака, освободившись от необходимости пропускать лившееся из пасти дерьмо. Тем не менее, своим отсутствием трепаться они ему нисколько не мешали. В последний раз, когда дело дошло до поножовщины, Загривок получил лишь плетью по тощей спине, в то время, как зачинщики - те, на которых он указал - отправились горбатиться в каменоломни. Или кормить червей. Что и говорить, друзей у Загривка хватало. И кое кто из них был в состоянии вытащить его даже из петли. Например воевода, у которого тот бегал в дружинниках.
- Трепло ты паршивое. - Прошипел Кручина, когда дружинник тронул гнедую клячу и потопал вниз по пологому склону. И дружина, и наёмные прекрасно знали, что даже эту клячу Загривок выудил из-под какого-то купчишки, так как собственную заблаговременно проиграл. Некоторые втихую посмеивались над ним: мол, удачу испытывает. Но только не Кручина. Он-то знал таких хитрецов, знал их натуру, сознающую вседозволенность. Знал и презирал. Кручина с радостью снёс бы ему башку, но это грозило потерей работы. К тому же обязательным и весьма поспешным отступлением за границы земель Драгодара, кои приносили неплохой заработок. Издержки, чертовы издержки профессии. А ведь ещё совсем недавно он зарубил бы поганца, да скинул в канаву, на радость пиявкам. Кручина вздохнул. Нужно взять себя в руки.
- Так ты хочешь узнать что там? - Обернулся Загривок.
Кручина не хотел. Совсем не хотел.
- Ад. - Не дождавшись ответа, добавил тот.
Ухмылка сошла с лица, будто и сам он верил своим словам. Загривок махнул рукой и отправился дальше.
Четверо копейщиков в шишаках проскакали мимо, бряцая щитами о кольчуги. Ни один не обратил на Кручину внимания. К вольнонаёмным дружина относилась как к своре попрошаек, которых сердобольный хозяин запустил в избу. Кручина проводил их взглядом. Ну что ж, пока помалкивают, проблем не будет. Только помалкивают они, пока князь велит. А князь велит, пока не рубят его людей без его же ведома. Даже таких скотов, как Загривок. Кручина тряхнул головой и поспешил следом.
Позади остался ещё один. Кручина хотел было окликнуть его, но голос застрял в глотке. Черная стая, мгновение назад кружившая в небе, слилась воедино, метнулась к земле и разбилась, разлетелась над самой того головой. С жутким карканьем вороньё взмыло вверх и тучей разлетелось по небу. А тот и не дрогнул; успокоил лошадь и тронулся с места. Не обернулся.
Вороньё хрипело и ветер уносил обрывки проклятий.
***
- Эй! Открывайте! - Крикнул Кручина, что было мочи.
Над частоколом показалась лысая голова с толстыми, обвисшими щеками. Показалась и тут же исчезла. Кручина знал, что их ждали. Заметили ещё на холме и теперь поджидали, скрываясь за брёвнами. Знали, что мимо они не пройдут. Дальше идти было некуда.
- Вы кто такие? - Донеслось из-за забора.
- Свои. - Отмахнулся Кручина.
- Свои по эту сторону сидят, а ваши рожи мы отродясь не видывали, так что подите прочь.
- Я тебе сейчас так пойду, хряк ты безумный. - Вскинулся Загривок, спрыгивая с лошади. - Ты что, скотина, видишь плохо, разобрать не можешь кто перед тобой?!
Голова вновь повисла над забором, нахмурила густые брови.
Загривок вытащил из-за пазухи мытарский знак и что было мочи швырнул его, целя лысому между глаз. Промазал. Медный кругляш врезался в стену, зазвенел и шлепнулся в грязь.
- А ну открывай, паскуда! Открывай, пока я тебе башку не продырявил!
Он стащил со спины лук и полез было к колчану, но Кручина схватил его за рукав. Лысый исчез, но тут и там выглядывали другие, очевидно не очень довольные тем, что кто-то ломится в их подворье. Каждый знал, что в глуши крестьяне даже на сенокос ходят вооруженными, а уж дома со сталью у них дефицита нет и подавно. Но Загривка было не остановить.
- Да я спалю всю вашу выгребную яму вместе с оградой, если ты сейчас же не откроешь эти поганые ворота! - Орал он, что было мочи. - Ах вы сукины дети, почуяли, что клеймить вас приехал, так сразу на семь запоров прикрылись?! Будет вам воля княжия! Я вас, поганцев, всех до одного на этом самом заборе вздёрну!
Загривок вырвал руку, запустил её в колчан, но все тут же попрятались. Орать он принялся пуще прежнего, поминая не только чертей, но и пращуров. Кручина решил подождать, когда тот запыхается. Ждать пришлось долго. Тем не менее с той стороны частокола тоже молчали.