***
Зачерпнув горсть земли, Долговязый размял её в ладони, поднёс к лицу и втянул носом воздух. Чем там пахло, ведомо было лишь ему одному, и делиться этим он не стал. Кручина и не настаивал.
Борона от змеиного брюха обрывалась посреди небольшой полянки, окруженной старым сосновым бором, редким, но очень высоким. Далеко вверху деревья тянулись друг к другу, смыкая широкие лапы ветвей в единые своды, пробитые тысячами косых солнечных лучей. Внизу же стволы тонули в густом орешнике, впиваясь в землю толстыми, узловатыми корнями.
Всё утро они шли вдоль кромки леса, избегая подходить к нему слишком близко. Всё утро оглядывались и прислушивались. Вернее занимался этим один лишь Кручина, но с усердием, достойным обоих. Собственно осторожность эта не была напрасной. Отнюдь. Ещё по выходу из села, не пройдя и нескольких вёрст, они наткнулись на труп. Точнее на то, что от трупа осталось. Трудно было его опознать, но сомнений не было - это был кто-то из сельских. Что же заставило беднягу драпать именно в эту сторону, так и осталось загадкой, но вскоре стало ясно, что драпал не он один. Следы встречались на пути с завидной регулярностью, и многие были отмечены кровью. Людей, переживших пожарище, гоняли тут словно дичь. Гоняли и забивали. Рвали на куски. "Из огня да в полымя."- Подумал Кручина, и оказался прав. Снова прав... А теперь туда же лезли и они.
Вокруг стояла необычайная тишина и лес, казалось, застыл в ней, словно в смоле. Шуршала трава под ногами, гудели стрекозы, где-то в дали долбил дятел. И больше ничего. Ни единого звука. Даже конь перестал фыркать и замер. Почуял. Долговязый потянул его дальше и тот нехотя поддался. Кручина, не двинулся с места. По спине побежали мурашки. Он был уверен, что из зарослей на другом конце полянки на него смотрят голодные, злые глаза.
Долговязый обернулся и свистнул. Конь закрутил мордой, но Долговязый одёрнул его. Кручина попятился, осторожно переступая следы. Меч он держал наготове.
- Не дразни их. - Предостерёг Долговязый, когда Кручина догнал его.
Дразнить он никого и не собирался.
- Что, не хотят с тобой знаться? - Проскрипел перекинутый через конскую спину Загривок. - Не удивительно. И я не хочу. Но ведь пришлось.
Руки его болтались с одного бока, ноги с другого. Кровь тонкими струйками текла по скрюченным пальцам, капала на землю. Вокруг вились мухи. Конь, явно тем недовольный, обмахивал бока хвостом и время от времени пытался сбросить с себя стонущий бурдюк, но Долговязый следил за ним и своеволие тут же пресекал. Откуда Долговязый его притащил, Кручина так и не понял. И было ему всё равно.
Голову Загривок не поднял, лишь слегка повернул, да так и смотрел.
- Глядите, кто ещё не помер. - Отозвался Кручина, вытирая сырой лоб.
- Не помер. - Согласился Загривок. - Ещё нет.
Кручина не хотел продолжать разговор. Долговязый, кажется, вообще не заметил, что Загривок очнулся. Но тот не унимался.
- Гляжу я на вас и думаю, - выдавил он, - как же земля-то носит такую мразь?
Презрительно щурясь и всеми силами придавая собственной роже надменное выражение, Загривок выплёвывал слова с таким отвращением, что казалось, будто в рот ему натолкали личинок. Вкупе с тем, что макушка его смотрела в землю, а рожа была красной, выглядело это довольно забавно. Кручина усмехнулся, но тут же почувствовал, как в боку зашевелилась раскалённая до бела кочерга.
- Ты бы лучше помолчал, да помолился, пока время есть.
Загривок хотел было что-то сказать, но Кручина поддёрнул повязку и тот лишь тоненько заскулел, выпучив глаза.
- Но знаешь, я искренне надеюсь, что ты поживёшь ещё немного. Так что держись, - Кручина врезал ему ладонью спине, - да начинай уже причитать по делу.
Отдышавшись, Загривок хрипло рассмеялся.
- Что мне молиться, коли прощён я? Ведь знаешь же, что борьба с предателями есть дело хорошее. Равно, как и убиение оных, наравне с чудищами. Потому как и те и другие - твари проклятые.
- Убиение? - Воскликнул Кручина, едва сдерживая смех. - Видел я, как ты драпал от твари проклятой, аж пятками хлестал по заднице, и визжал, будто поросёнок. А теперь, поглядите, убиение! Ну что ж, на всё воля Божия. Ведь так ты говорил? Будет тебе убиение. И поглядим тогда, каким же образом твой Боже тебе посодействует.
Он хотел было снова заехать спесивцу по хребту, но в последний момент передумал. Загривок усмехнулся и вытер нос о шкуру коня. Тот в ответ не преминул как следует брыкнуться.
- Не дрыгайся, а то волоком потащу. - Обернулся Долговязый.
Загривок вздохнул, а затем громко и уверенно заявил, что всех их постигнет кара за совершенные, совершаемые, и, в особенности, за только лишь замышляемые преступления. Кару эту он украсил столь страшными эпитетами, что сделался похож на базарного проповедника, призывающего людей перестать гадить в переулках, разводить вшей подмышками и жадничать на подаяния.