- Идём. - Повторил Долговязый. - Делать здесь больше нечего.
И действительно, теперь их окружала лишь тихая ночь. Улёгся ветер, села пыль и скалы перестали дрожать. Лишь едва ощутимый запах серы напоминал о случившемся.
- Постой. - Устало ответил Кручина.
Отыскав бездвижное тело Загривка, он вытащил его из-под груды щебня, перевернул на спину и с удивлением обнаружил, что тот всё ещё дышит.
- Везучий, гад. - Подметил Кручина, сбивая с него крошки. - Ну никак не сдохнет.
Конечно же он преувеличил. Глядя на Загривка можно было обозвать его как угодно, но только не везучим. Черные пятна, спалившие губы, глубоко въевшись в кожу, сделали его похожим на престарелого трупоеда. Почерневшие местами зубы ещё больше усилили впечатление. Глаза запали, закатились, воздух с сухим свистом вырывался из груди. Скрюченные пальцы на вывернутых руках подрагивали, словно сухие ветви на ветру. Ожоги покрывали их до самых локтей. Изувеченная нога покрылась коркой, засохла, но кровоточить перестала.
- Оставь его. Всё равно не жилец. - Бросил Долговязый.
- Нельзя его оставлять. - Возразил Кручина, тряхнув Загривка так, что тот врезался в камни затылком. - Он заслужил хотя бы возможность.
- Ошибаешься. Нельзя тащить его с собой.
- Тогда убей его. - холодно сказал Кручина, поднимаясь с колен.
Долговязый посмотрел на него и, несмотря на разделявшую их ночь, Кручина заметил в его глазах кровожадный отсверк. Но тот не шевельнулся. И ничего не сказал.
- Что ты с ним сделал?
- Напомнил, что дела надо доводить до конца. - Ответил Долговязый абсолютно спокойно. - Напомнил обоим. Но, как видишь, дело всё ещё не закончено. А теперь подумай, стоит ли тащить на себе кусок мяса, вырванный из пасти виверна?
- Но ведь ты сам этого хотел.
- Я ошибся.
Некоторое время Кручина молчал, слушая далёкие раскаты грома. Показавшийся было месяц скрылся за тучами и вокруг сделалось совсем темно. Сверкнули глаза, затем ещё одни, и ещё. Ночь наполнилась шелестом крыльев и тихим, прерывистым писком.
- Заберём его отсюда. - Решил Кручина. - Он, хоть и скотина, но надо отдать ему должное.
- Что ж, будь по твоему. - Сказал Долговязый. - А теперь пошли.
Он взвалил тело Загривка на плечи и зашагал прочь. Кручина поспешил следом, стараясь держаться поближе. Дороги он не разбирал.
***
Рассвета дожидались в той самой пещерке, где накануне оставили коня. Бедное животное, натерпевшись страху, встретило их дикой истерикой. Понадобилось немало времени, чтобы угомонить его, ведь страх его не был пустым.
В ту ночь глаз они так и не сомкнули. Сидели с оружием наготове и смотрели во тьму, слушая тихое ворчание далёкого грома. Сидели молча и были готовы ко всему, но буря так и не перебралась через горы. Лишь когда ночь вокруг посерела, а небо над головой начало потихоньку светлеть, Кручина решился заговорить. Но слов к тому времени почти не осталось.
- Кто это был? - Прошептал он, не сводя глаз с покрытого дымкой горизонта, кусочек которого виднелся меж скал.
- Не спрашивай о том, чего знать не хочешь. - Ответил Долговязый. Горизонт интересовал его гораздо меньше точеного лезвия.
Кручина не стал наседать. Решил, что и так знает больше, чем надо. Он с головой зарылся в собственные думы и размышления о судьбе, но и сама судьба, видимо, решила, что в это утро ему всё-таки следует кое что узнать.
- Ты ведь слышал о сынах Хазгората. - Долговязый не отрывал взгляд от лезвия, в котором отражались последние звёзды.
- Знаю, что слышал. - Продолжил он через мгновение. - Пасынки предательства. Так их называли. И сам он - пожратый бездной клятвопреступник.
И верно, кое что он слышал. Не смотря на тысячи лет забвения, которому предавали это имя, стирая его из хроник и летописей. Выжигали калёным железом, уничтожали любые следы и намёки, но некие вещи невозможно забыть. И живое тому подтверждение как раз сидит рядом. "Ну что ж, ты знал. Ты знал это с самого начала".
- Так это был он? - Спросил Кручина.
- Нет. - Возразил Долговязый. - Это тот, кто сделал его таким.
Кручина вздрогнул. То ли от того, что воздух за ночь остыл и вокруг сделалось совсем не по-летнему холодно, то ли от того, что вспомнил дракона, разбившего скалы и то, как он изменился, сломался и сжался, завернувшись в крылья, будто в тряпьё. Вспомнил закутанную в черное фигуру, с огромной секирой в руках. Вспомнил короткий яростный бой, завершившийся раньше, чем стихли отзвуки первых ударов. Вспомнил скрежет стали о сталь. Вспомнил ярость и страх. Страх, который почти сожрал его изнутри. Вспомнил вой налетевшего ветра и пустоту собственной трусости. Вспомнил и устыдился.