Вспоминая всё новые подробности того случая, старик как следует сдабривал их собственным мнением на тему произошедшего. Слушали все. Кроме Загривка. Тот переключил внимание на старостину дочку и с удовольствием рассматривал все её прелести, ничуть не смущаясь собственной наглости. Жулька, конечно же, заметил, но не препятствовал.
- Видать понравились змею скотинки-то наши, - повысил он голос, - да так, что вернулся он вскоре. Утащил ещё одну. Да так с тех пор и заглядывал. Поначалу мы не знали, что с ним и делать. Проклятая гадина так баб пужала, что бегли они с поля, словно ошпаренные. Да и мужики не отставали. Всё бросали - и инструмент, и бутыли с самогоном - и драпали за забор. И не ума вот им, дурням, что змей то летучий - что ему забор? Захочет, так и перелетит его и доберётся до них. Только он не перелетал. Сцапает животное и ну обратно в горы свои, кормиться.
- Когда говоришь, он начал на вас летать? - Спросил Кручина. - По весне? И в неделю по овце таскал?
- Да вы что! Мы б так овец не напаслись. Нам самим есть нечего б стало, если б мы его скотиной домашней кормили. Когда поняли мы, что гадина не уймётся, то стали ему дичь всякую отлавливать и оставлять в поле. Порою для виду даже шерстью облепим, чтоб овечкой пахло, да на козлы поставим, чтоб за живую сошла. Ему-то всё едино - сожрёт, да выгадит. А что уж там - овца, аль не овца, разве станет разбирать. Он же змей, не умный. Так и жили. Пока вот это самое не случилось.
- Пытались разделаться с ним своими силами?
Конечно Кручина не верил, что деревенские смогли бы учинить над тварью расправу, но уж попытаться того отравить было вполне себе сносно.
- Куда там. - подтвердил его думы старик. - Мы к нему и близко не подходили. Сразу прочь, как только он морду свою показывал.
Кручина кивнул.
- И морить не пробовали. - Продолжил Жулька, опровергая догадки. - Кто ж знает, что у него там в кишках перевариться может, а что не может. Насыпали б ему отравы, а он бы вернулся, да сожрал нас, вместо животины.
- Да и черт бы с вами. - Воскликнул Загривок. Но как-то уж, впрочем, весьма равнодушно. - Жалко что ли? Ну? Черт бы с вами, со всеми. А вот мытника жалко. Кто же теперь поедет в такую даль? Забрались на рога, а тут еще и служащих изводите. Нельзя так. И поэтому спрашиваю снова: что делать будем?
Старик заёрзал на лавке. Видно было, что беспокоится он не на шутку.
- Что делать? - повторил он следом.
Загривок схватил нож и с размаху всадил его в стол. Грохнули плошки, звякнул значок. Жулька подпрыгнул, откинулся назад и чуть было не свалился на пол, таращась на торчащее в скатерти лезвие.
Загривок прыснул и разразился хохотом, глядя, как бледный от ужаса деревенский глава хватает ртом воздух. Кручина ругнулся и глянул на Долговязого. Тот сидел, уставившись в угол. Казалось разговор занимает его едва ли сильнее жужжания мух.
- Ну что, девочка, кушать подай. - Ухмыльнулся Загривок, не сводя глаз с обтянувшего грудь сарафана. - Мы ведь с дороги.
Он постучал ложкой по столу и присвистнул. Солдаты встретили просьбу кивками. Девчушка вытащила из печи горшок и плюхнула его на стол, ловко орудуя длинным ухватом.
- Поди, Анна. Дай нам поговорить. - Велел Жулька.
Видно было, что наказы его весьма условны. И всё-таки дочь не преминула выйти, одарив отца благодарственным взглядом.
- Поди, Анна. - Проводил её глазами Загривок. - Но далеко не уходи, а то вдруг мы ещё чего захотим.
Неприязнь в глазах старика становилась всё более ощутимой. Он открыл было рот, но ничего не сказал. Мухи жужжали, а нож так и торчал среди мисок.
***
Три дня назад, когда собирались они в дорогу, князь Драгодар, невероятно заботившийся собственном достатке и благополучие, лично напутствовал им разобраться в сложившейся ситуации. Именно так - разобраться. Наказать виновных, предотвратить повторы и, самое главное, под корень вырубить слухи о том, что на собственной земле князь станет терпеть вероломные нападения на сборщиков податей. Потому что не станет. И любая сволочь, в этом усомнившаяся, будет болтаться на ветке, завёрнутая в собственные кишки!
А ситуация была проста и, одновременно, весьма неприятна: большая летучая тварь, величиной с лошадь, а то и с две, весьма не гуманно умертвила того самого сборщика податей вместе со всей его свитой. Рухнула на них с неба и бессовестно разорвала на куски. Мытник, писец и четверо их охранителей в момент обратились кровавым месивом, картинно разлетающимся по окрестным полям. Чинуша, которому потом посчастливилось обозревать эту картину, малость, правда, подвяленную, рассказал им, что дело там обстояло не иначе, как действительно с чудовищем. Сам он его не видел, но не сомневался, что произошедшее не есть дело рук человеческих. Уцелевший солдат, которого гадина лишь потрепала, очевидно сообразил на чьей стороне перевес и вовремя дал дёру, хотя в этом ,конечно же, не признался. Но и ему не поздоровилось - переломанные рёбра и вывернутая рука вряд ли теперь помогут ему отличиться на службе.