Вся эта вакханалия завершилась тем, что огрызок мытника пришлось стаскивать с частокола, где он оказался, пролетев с десяток саженей в сторону от собственных ног. Староста упомянул ещё и соседа, так же отдавшего душу в тот злополучный день, но Кручина сильно сомневался, что тот на самом деле спешил на помощь убиваемой солдатне - скорее уж был там случайно. За это и поплатился.
Итого получалось семь человек. Семь мертвецов, которые оставил за собой змей, смотавшись обратно в горы. Следовало отметить, что никого из погибших он не утащил, оставив их гнить на солнышке. Вкус человечинки его явно не привлекал.
В общем, ситуация вырисовывалась не очень-то приятная. А уж учитывая то, что им предстояло в ней разбираться, возводило её разряд совсем уж дерьмовых. Но, не смотря на все вышесказанное, Загривок, коему поручили начальствовать, и в помощь приставили даже наёмных, не слишком-то беспокоился ни за успех задания, ни за собственную шкуру. Кручина начинал подозревать, что приказы они понимали по разному.
- Надо бы выяснить с чем дело иметь будем. - Сказал он, бросив ложку на стол.
Загривок на него даже не посмотрел.
- И так понятно. - Подал голос один из солдат, проталкивая слова сквозь забитый рот. Был он рябой. Борода клочками висела на изрытом оспинами лице. Высокий лоб носил следы ударов, ума которые ему прибавить определённо не могли. Как и остальные, он уселся жрать стащив лишь шишак, и не подумав расстаться с оружием.
- Что тебе понятно? - Удивился Кручина.
Солдат нахмурился и посмотрел на товарищей. Те дружно кивнули.
- Дракон это. - Выдал рябой с миной видного специалиста.
- Какой, к черту, дракон? - Оживился Загривок. После того, как девушка вышла на двор, он сидел и рассматривал настенную вышивку, без особого интереса ковыряя в миске.
- Ну как какой? Такой. Огнём который дышит, девок ворует. - Мина рябого морщилась и от слова к слову становилась всё более серьёзной.
- Девок ворует? - Загривок глянул на старосту. - У вас тут девок воруют?
- Никого у нас не воруют. - Надулся тот. - И огня никакого не видывали. Дракон этот, как его ни назови, есть обычный летучий змей. Животина дикая и неумная, как медведь, токмо с крыльями. И девки ему без надобности.
- Стало быть дикий. - Фыркнул Загривок. - Ну что ж, может и так. Был бы поумнее, упёр бы наше зерно, перемолол бы в муку, да пирожков бы напек.
Солдаты заржали, как кони, каша полетела во все стороны. Староста растянул губы в улыбке, но осознав, что выходит не очень похоже, тут же стянул обратно.
- Дракон это или змей, или хрен собачий - не важно! - Обозлился Кручина. - Надо на него посмотреть. Оценить ситуацию. Подготовиться! Потому как если он прямо сейчас проломит крышу и попросит пожрать, ты же не побежишь ему за овечкой?
- Не побегу. - Хмыкнул Загривок. - Для этих дел у меня есть ты. Или забыл, кто здесь командует?
- Я хочу знать с чем мы будем иметь дело! - Не сдавался Кручина. - Хочу знать, как с этим совладать, и как избежать очередной мясорубки!
- Ну что ж... Хочешь на него посмотреть? Валяй, смотри. Горы тут, рядышком. - Загривок поставил на стол локти и подпёр голову руками. - Двигай. А я и так знаю, что и с кем буду делать.
***
На тёмно-синем, почти черном небосводе высыпали звёзды. Их было много, невероятно много - сотни, тысячи звёзд, мерцали над головой, разгоняя тьму. Они рассыпались осколками и собирались в созвездия, сливались в величественные картины былых деяний, забытых подвигов. Они распадались и исчезали, растворялись в бездонном колодце. Далёкие сны ушедших эпох. Отголоски вечности.
Когда-то он слышал, что на бескрайних просторах вечной земли, каждый сможет разжечь свой костёр. Каждый, чьё имя достойно памяти. Великие короли и простые солдаты - пред вечностью все равны.
Чушь собачья. Жалкая ложь, забитая в головы фанатиков, чтоб подыхать было легче. Единственный костёр, что способен разжечь каждый - это костёр собственной ненависти. А вера? Вера впиталась в грязь, вместе с кровью. Он больше не верил. Он больше не ждал - ведь тот, кто не ждёт, в конце концов не окажется обманутым мертвецом.
- Так или иначе, всех нас ждёт смерть. Пустая и бессмысленная. - Прошептал Кручина.
Он стоял, подперев спиной стену, и смотрел в небо. Сталь тяготила его. Спина болела от трёхдневной тряски в седле, голова гудела растревоженным ульем, руки тряслись, и он был рад, что никто этого не видит. Он устал. Устал от такой жизни, но другой у него не было. Другая жизнь сгинула, оставив его прозябать средь ледяных ветров бесконечных бурь. Оставив его одного в мире, лишенном смысла. И даже под солнцем он чувствовал ледяное дыхание зимы. Той самой зимы, что так и не закончилась. Нет ей края, и никогда не будет.