Выбрать главу

Устав от дум, он вернулся в хлев и тихо улёгся на набитый соломой тюфяк. Голодные комары тут же накинулись на него, но Кручина слишком устал, чтобы разгонять их. Долговязый сопел в обнимку с топором. Видно узнал его и не стал открывать глаз. Долговязый всегда был настороже.

Другого места им не нашлось, но и в хлеву они чувствовали себя прекрасно - всяко не под открытым небом. Хотя Долговязому - Кручина знал - не было разницы, сам он предпочитал спать под крышей. Тюфяк, хоть и колючий, был сносным и боков не мял. Нужно было поспать, а сон всё не шел.

Чёртов дурень так и отказался идти в горы - ловить змея собственноручно ему было не по душе. Как Кручина не взывал к его рассудку, тот упорно делал вид, что таковым жизнь его не отяготила. В конце концов Кручина не вытерпел и решил, что помощь ему не нужна.

Перед тем, как отправится на ночлег, он вытащил на двор старика и переговорил с ним с глазу на глаз. Пришлось поднажать, но в конце концов тот сдался и согласился помочь.

***

Парня звали Вышта. Росту в нём было пяток локтей, и ширины в плечах, верно, не меньше. А коли и меньше, то не намного. Он разбудил их чуть свет и велел поторапливаться. Если желали вернуться засветло, то выдвигаться нужно было немедля.

Кручина размял спину, зевнул для приличия, и вышел в прохладное летнее утро. Свежий утренний воздух встретил запахом трав. Небо было чистым - ни пятнышка, ни единого серого мазка. Над холмами разгоралась яркая полоска зари. Лошади ждали, осёдланные. Долговязый притащил ведро с водой и выплеснул на себя половину. Отряхнулся, вытер лицо рукавом, подал ведро Кручине.

Пальцами вычесав из волос солому, тот закинул назад сальные пряди и закатал рукава. Умылся, стряхнул с лица капли и вновь почувствовал себя живым. Вода была ледяной.

Чёрные, до плеч, волосы Кручина никогда не забирал в хвост, не заплетал в косы, и не завязывал на голове никакими шнурками. Он привык к ним и они уже не мешали ему, не лезли в глаза, и успешно скрывали обрубок правого уха. Обрубок, которого он стыдился, не сколь за уродство...

А ещё он ненавидел вшей. И их разносчиков. Не будучи суеверным, Кручина порой всерьёз подумывал прикупить себе какой-нибудь оберег и намертво привязать его к шее. Костяные гребни в последнее время сильно подорожали.

Они выехали так и не встретив никого из своих. Даже старик не вышел проводить - видать не привык подниматься чуть свет. Мужики, бредущие на сенокос, не замечали их, предпочитая заострять внимание на сапогах и навозе под ними. Солнце вставало, легкий ветерок трепал гривы лошадей, всё было тихо и мирно. Даже кровь с частокола отмыли.

***

Несколько часов ехали молча. Никаких дорог здесь не было и в помине. Последний большак ушел из-под ног давным-давно, но теперь остались позади даже развезённые грязью и с трудом оправдывающие собственное название просёлочные дорожки. Парнишка вел их тропами пастухов, выбирая ведомые лишь ему одному направления. Его гнедая кобылка осторожно ступала в траве, временами пускаясь рысью и снова замедляя шаг, когда тропа начинала петлять. Вышта не спешил, предпочитая осторожность бездумному рвению. Солнце поднималось, редкие заросли сосен и буков, сменялись полосами зелёных полей, заросших кустарником и утыканных валунами. Покрытые мхом огромные каменюки, встречались всё чаще. Может быть только казалось, но некоторые из них несли следы правильных форм. Но казалось ли? Кручина озирался по сторонам, удивлённо таращил глаза и снова, и снова задавался вопросом: как же возможно сдвинуть такую непостижимую тягу хоть на вершок? Всего лишь на один-единственный вершок. И каждый раз ответ напрашивался только один - никак. Человек бы не смог. Но ведь не человек здесь хозяйничал. Они блуждали по чужим землям, и чем дальше заходили, тем больше рисковали. Кручина знал. Знал, что мир, тысячелетиями сутулившийся от человеческой жадности, пробуждался, становился всё более чуждым. И страшным. Мир был готов скинуть с себя ярмо человека. Древние сказки, легенды, даже бабкины страшилки, и те оживали в нём с пугающим постоянством. То, что ещё вчера казалось придумкой безумца, сегодня вдруг обретало плоть, когти и непомерный голод. И все те упыри, вурдалаки, мороки и прочая дрянь, о которой толкуют по кабакам, являли собой лишь верхушку, авангард той нечистой силы, что поднималась с краёв обжитых земель. Кручина сплюнул и вытер пот со лба. Скоро, совсем скоро всем им предстоит с этой силой столкнуться, и бой этот равным не будет. Потому как разжирел человек, обмяк. Тысячи лет беззаботной жизни превратили воинов в толстощёких дураков, способных лишь грызться друг с другом за кусок пирога, не понимая, что набит он трухой. И ведь кому-то придётся им подавиться.