— Нет, Харрисон, поклясться я не готов. Собственно, мне кажется, твое толкование правильное.
— Но платье, мистер Харрисон, — вмешалась миссис Грэтрикс. — Та женщина на опушке была одета в белое. А мисс Мессенджер — в серое.
— Действие лунного света, дорогая моя. Он все обесцвечивает. — Харрисон встал и прошелся по комнате. Убеждая других, он и сам все больше утверждался в верности своей теории. Теперь ему хотелось поставить в этой истории точку, исключить последнюю возможность отправки отчета в Общество психических исследований, изгнать привидение на веки вечные. Но в конце комнаты его взгляд упал на тюлевый шарф, забытый накануне мисс Мессенджер; горничная аккуратно его свернула и положила на столик у окна. В тот же миг Харрисона осенило, что чертов шарф серый, в тон платью мисс Мессенджер. Он-то почему не побелел при свете луны? Эта подробность ничего не значила, Харрисон не сомневался, что сможет как-то объяснить и ее, но в данный момент все его построения грозили рухнуть. Странным образом не нашлось никого, кто бы этот шарф не опознал. Это был единственный предмет, который при любых условиях выглядел одинаково.
Харрисон относил себя к честным людям, но искушение скрыть улику оказалось сильнее его. Стоя между остальной компанией и столиком, он обернулся, нащупал у себя за спиной шарф и тайком запихнул его в карман смокинга.
Речь тем не менее была испорчена. Душевный подъем в один миг сошел на нет.
— Хм-хм! Ну что ж, — произнес он, возвращаясь к слушателям, — полагаю, приискивать вчерашнему происшествию сверхъестественную подоплеку совершенно не обязательно. Что вы на это скажете?
— Я лично ни секунды не сомневаюсь, что это была мисс Мессенджер, — весело прощебетала его супруга.
— Да, это вполне правдоподобно, — согласился Грэтрикс.
— Самое вероятное объяснение, — добавила миссис Грэтрикс.
— А как думаете вы, леди Ульрика? — спросил Харрисон.
— Да, конечно, если все уверены, что это была мисс Мессенджер, то и спорить больше не о чем.
— Все, кроме Вернона, — поправил леди Ульрику Харрисон.
Вернон со вздохом откинулся на спинку кресла:
— Как бы то ни было, от моего отчета в Общество психических исследований вы оставили рожки да ножки. Если никто не готов поклясться, что женщина, которую мы видели, не мисс Мессенджер, я лишился всех свидетелей.
— Остается еще Фелл, — подсказал Харрисон.
— Не думаю, что ему можно доверять, — вмешалась миссис Харрисон. — Боюсь, он не пожелал тогда узнать мисс Мессенджер: у него имелись свои причины. Если на то пошло, мистер Фелл вообще не очень красиво себя повел.
— Ладно, Харрисон, оставим эту тему, — не без великодушия сдался Вернон. — Не скажу, что вы меня убедили, даже что касается вчерашнего случая, но видимость правды на вашей стороне. Удивляюсь, как это трудно — даже спланировать образцовое, доказательное расследование.
Харрисон оказался триумфатором и должен был бы торжествовать. Однако, сказать по совести, он убедил всех, кроме самого себя.
Треклятый шарф, стоило о нем задуматься, сбивал Харрисона с толку. Ложась спать, Харрисон засунул его в ящик комода, но под утро проснулся и принялся размышлять. С отвратительной ясностью ему представилось, что если теория Вернона соответствует действительности, то среди всего, что им явилось, когда они созерцали феномен, единственным вполне материальным, земным предметом был этот самый шарф. И странное, многозначительное совпадение: именно шарф все видели вполне отчетливо, именно его не преобразили ни умственный настрой наблюдателей, ни действие лунного света.
Совпадение беспокоило Харрисона все больше и больше. Объяснить его никак не удавалось.
На следующее утро Харрисона все так же мучило беспокойство. Сомнения мешали ему работать. После ланча он засунул шарф в карман, решив воспользоваться им как предлогом, чтобы снова повидать мисс Мессенджер. Нужно было прояснить еще один-два вопроса. Ему показалось, что шарф вызывал у нее не меньшее отвращение, чем у него самого. При виде шарфа она может испытать шок, который, не исключено, пробудит воспоминание о том, что происходило во время транса.