Все что угодно, только дайте мне принять душ.
– Я бы все равно не стал прикасаться к такой… Грязи, – медленно протянул Брэндан, снова кидая на меня мимолетный, полный льда и неприязни взгляд.
– Т—т… – Джейсон захлопнул мне рот свободной ладонью и вытолкал из зала в коридор, где я вновь встретилась лицом к лицу со своим отражением.
Когда-то я смотрела фильм про то, как жили бедные люди в средневековье. Девушки без защиты семьи или хорошего мужа опускались до рабского труда на швейных фабриках. В итоге, денег на жизнь им все равно не хватало, и они начинали продавать свои волосы.
Зубы.
Заниматься проституцией.
В фильмах отчетливо показывали, что стало с этими девушками, но то были лишь актрисы, которые изменили свою внешность.
И сейчас меня бы взяли на главную роль в таком фильме, если бы я невзначай заявилась на порог кастинга.
Но это был не фильм… К сожалению.
Я походила на бледную тень своей прежней версии: впалые щеки, белоснежное от упадка сил лицо. От прежнего образа молодой девушки остались только горящие чернотой глаза и каштановые волосы, которые стали за эту неделю слишком ломкими.
– Лучше молчи и не задавай лишних вопросов, – солдат продолжал вести меня вперед по коридору, пока мы не оказались перед дверью с позолоченными ручками. Я прикусила язык, мечтая только о горячей ванной, и послушно вошла внутрь комнаты, когда дверь передо мной отворилась.
– Охрана будет дежурить у входа. Бежать нет смысла. Через полчаса ты должна стоять у порога.
– А новая одежда? – не удержалась я, разглядывая место, в которое меня привели.
– Рядом с ванной есть полотенца – это все, – он глядел на меня так, будто очень жалел о том, что сжалился надо мной. Всей душой я чувствовала, что сегодняшним же вечером он понесет наказание перед своим Королем за проявленную мягкость.
Дверь за Джейсом захлопнулась, и я осталась одна в просторной, для ванны, комнате, посреди которой стояла глубокая чаша, в которой мне предстояло мыться.
Я не ожидала, что меня отведут в такое место. Мраморный пол, сделанная из дорогого металла чаша с позолоченным краном. Не теряя времени, я включила воду и облокотилась на ванну, продолжая осматриваться.
Заметив шторы из красного бархата, я с надеждой распахнула их. Но за ними была лишь холодная каменная кладка. Здесь не было окон или другого выхода. С моей стороны глупо было рассчитывать на побег.
Кроме чаши, здесь были зеркало и туалетный столик, заставленный множеством всяких баночек. Понятия не имела, кому они принадлежали. Я не видела здесь ни одной девушки, только слышала их болезненные крики.
Не дав зеркалу больше смеяться надо мной, я резко сдернула с себя ночнушку, провонявшую потом, грязью и дыханием Золотозубого.
Смыть с себя все это. Забыть, где я нахожусь – то, что необходимо мне, как воздух.
Sordida puella.
Я догадывалась, что это значит.
Этот мужчина, за что-то ненавидел всех женщин. Всех людей. Или даже весь мир. А может быть, он и был ненавистью в обличии человека?
Какое бы отвращение я к нему не испытывала, навязчивый образ его лица, притягательных глаз и даже того, как он владеет оружием, не выходил из моей головы.
Окунувшись под воду с головой, я ушла в себя, прислушиваясь к отдаленному звуку вытекающего из крана водопада.
Ванна не могла заменить мне море, на берегу которого я жила.
Доброта Джейсона не могла перечеркнуть жестокость, которая меня ждет, и боль, через которую я уже прошла.
Я провела руками по своей истерзанной коже: за это время я потеряла вес, и кожа, казалось, стала еще белее, чем обычно. На руках просвечивали синие ниточки вен, а гематомы только дополняли весь ужас этой картины.
Гаспару бы это не понравилось. Хотя, конечно, он бы не стал меня разглядывать пристально – наши интимные отношения были редки и всегда происходили при выключенном свете.
Я отдавалась ему ради того, чтобы выразить благодарность. Благодарность за его дружбу, опеку и любовь.
Мысль о том, чтобы он откровенно разглядывал меня без одежды и при свете, смешила меня. Разве это может приносить удовольствие?
В этом не было никакого смысла. Мужчины всегда преследуют одну единственную цель – получить удовольствие, покорить вершину, вдоль и поперек изучить непрочитанную книгу.
В этом они одинаковы, как будто их с древних времен штампуют из одного теста. Что Гаспар с его безграничной любовью и благородными намерениями, что Золотозубый с его похотливой одержимостью поиметь измученную пленницу.