Я не знаю, сколько прошло часов или дней, но могу сказать с уверенностью, что к месту назначения мы прибыли в темное время суток.
Едва ли я что-то видела в кромешной тьме. Мне было не до того, чтобы разглядывать живописные ночные пейзажи. Все мои силы уходили на то, чтобы орать в тряпку, затыкающую мой рот, и сопротивляться сильным мужским рукам, которые намертво схватили меня за плечи.
Я не знаю, сколько мужчин было точно. Может, пять или семь. И все они говорили о какой-то миссии, за которую получат неплохое вознаграждение и похвалу "его высочества" – как они выразились.
– Может, поиграем с ней, прежде чем кинем в гадюшник? – меня внесли через темную дверь, за которой забрезжил слабенький свет. В мгновение ока я оказалась в узком помещении из кирпичных стен, покрытых плесенью. Обстановка тут же напомнила мне средневековую тюрьму, и лишь современные лампы, украшающие обугленные и грязные стены, говорили о том, что я не переместилась во времени. Что я – это до сих пор я. И нахожусь в нашей реальности – в вполне себе современном мире, который, в последнее время, едва ли можно назвать "миром".
Это, скорее, "земля", состоящая из войны, разрушений и боли, от которой я была изолирована много лет.
Я почти ничего не знала о том, кем на самом деле являюсь.
Жизнь в дали от общества защитила меня от внешнего мира и дала награду – забытие, спокойное существование без боли.
Я знала, что люди в моей стране, как и в других странах Европы, страдают. Солдаты уходят и не возвращаются.
Жены плачут.
Дети остаются без отцов и матерей, погибающих от голода.
Все мы находимся под гнетом страны, которая не дает другим странам Европы существовать в мире и согласии.
– Я бы с удовольствием. Она слишком хорошенькая, чтобы прозябать здесь просто так, ты так не думаешь? – чья-то ладонь опустилась на мою грудь и грубо сжала ее. Взглянув на обидчика, я вновь заверещала в тряпку, мечтая прогрызть ее, а затем вцепиться в его паршивое горло.
– Какие сиськи, – злорадно заметил второй ублюдок, запомнившийся мне золотыми зубами, которые украшали его отвратительную улыбку.
– Убери свои руки, дай мне полапать эту лесную нимфу, что так удачно попалась в наш капкан. – Из моих глаз брызнули слезы унижения, когда я вновь почувствовала их прикосновения к своей заледеневшей от ночного воздуха коже.
– Детка замерзла. Мы быстро согреем ее, не так ли? – гогот одного из этих выродков разбивал мои надежды на спасение одну за другой. Я могла только скрестить ноги посильнее и напрячься всем телом – создать своеобразный невидимый кокон, который едва ли защитит меня от их мерзких и вонючих лап.
Но я могла хотя бы попытаться.
– Нмм, нмм! Нмм! Ммм! – Из моих губ вырвались только эти нелепые звуки, когда я закричала и попыталась сказать: "Отвалите от меня, выродки!".
– Она еще и сладко постанывает, вы только посмотрите. Знаешь, сколько мы таких, как ты, поймали, красавица? И сколько из них мы поимели? – мерзость его шепота была сравнима разве что со скольжением змеи по лесной чаще. Все внутри меня сжалось в комок, когда я окончательно осознала, что попалась.
Я абсолютно одна.
В дали от места, которое, как никак, но могла назвать домом.
В дали от человека, который был моим другом и мог бы меня защитить.
– Не рыпайся, детка. Все будет максимально быстро, – еще один шепот одолел меня сзади. За этим злорадным шипением послышался звук разрывающейся ткани.
Нет. Только не это.
Подол моей ночной рубашки был разорван – холод коснулся моих бедер так же, как и шершавые ладони, обхватившие их.
– Нммммммммммммммм! – крик отчаянья разорвал мою грудь, и я привела в действие все свое существо: двигала руками и ногами без остановки, понимая, что это только отвлечет их на время, но не остановит этих мразей, присвоивших меня, как собственность.
– Черт, наша нимфочка сухая, – злобно заметил один из них, проводя пальцем меж моих ног. Меня передернуло от отвращения и унижения, когда я осознала действие, которое он только что совершил.
И это были только цветочки.
Для этих мужчин я была никем. Куском плоти, которому было предназначено удовлетворить их потребность.
Но я чувствовала, так же, что и они здесь никто.
Есть что-то, для чего меня они сюда притащили. В это место, о котором я ничегошеньки не знаю.
В место, которое я даже толком не видела.
Шестое чувство мне подсказывало, что это очень-очень далеко от дома. Здесь холоднее, и есть ветер, который буквально перебирает и обволакивает каждую твою косточку.
За пределами узкого коридора, в котором я находилась, шел дождь. Даже не так: то был сильный ливень, еще раз напомнивший мне о жуткой погоде в этом месте.