— Ты не можешь меня выбрать, — резко остановившись и недовольно встряхнув головой, властно произнесла я, чувствуя, как голос предательски подрагивает от негодованья.
Моё гневное возражение услышали все, даже играющие на инструментах мары удивлённо замерли, и пронзительная, пугающая тишина пронзила поляну. Все взгляды оказались прикованы к нам, смутив ведьмака и заставив его напрячься.
— По кодексу, написанному ещё нашими предками, не вы, ведьмаки, выбираете нас, а мы, ведьмы. Так было испокон веков, и неужели вы решили подстроить всё под себя?! – я гневно вызволила даже покрасневшую от ладони ведьмака руку, взглянув на стол с так и замершей троицей.
«Чёрт» что-то гневно нашёптывал старой ведьме, тихо постукивающей сухими пальцами по столу, а незнакомец незаметно улыбался краешками губ. Кажется, его забавляла сложившаяся ситуация больше, чем попытка найти выход из неё.
— Это верно, — наконец, подняв сухую руку и заставив «чёрта» гневно замолкнуть, произнесла ведьма, смотря на меня из-под складок век. – Ведьмы всегда берут то, что хотят, и то, что считают нужным… нас не могут выбрать – всегда выбираем мы… твоя правда, дитя. Ты можешь выбрать того, кого захочешь, как и каждая ведьма на этой поляне…
Еле переведя облегчённый и одновременно настороженный вздох, я оглянулась. Но встретили меня уже совсем не похотливые и опьянённые взгляды ведьмаков. Их впервые ослушалась рыжая ведьма из дворца, забрав долгожданную добычу из рук и отдав тем, кто по их мнению, не имеет даже чувств. Хвостатые ведьмы, которыми движет лишь животный инстинкт, и которые не имеют даже права голоса, но всегда превосходящие ведьмаков силами и умом. Что бы выжить, надо быть хитрым, и отчаявшимся.
Вновь обведя поляну взглядом, я наконец встретилась с синими, как сапфир на кольце императора, глазами незнакомца, и странная решительность, разлившаяся по венам подобно горячему вину, охватила разум.
— Он, — слова сами собой сорвались с губ, а чёрный от залы палец уткнулся в грудь того, кого я посчитала сначала за человека.
Ведьмам не смеют отказать, особенно тем, чей хвост чернее ночи окольцовывает тяжёлый золотой браслет. И он не посмел, допив из своего кубка и поднявшись с места. А я не смела оторвать от него взгляд, с каким-то странным трепетом следя за каждым его лёгким и решительным движением, чувствуя, как травы начинают вновь вскруживать голову.
— Зря, — одними губами произнёс он.
— Певать я хотела на это, — подняв глаза на него, честно прошептала я, сжав свои холодные пальцы на его горячем запястье. – Я ведьма. Что хочу, то и беру. И не смей меня упрекать.
На миг его бледные губы тронула насмешливая улыбка, и до ужаса горячие пальцы сжали ладонь.
— Тогда пошли.
И он повёл меня в сторону тёмных зарослей леса. Подальше от тяжёлых взглядов, от похоти, вина и веселья, в спасительную темень. Мы шагали долго, огибая шершавые стволы, перешагивая через змеевидные корни и порой утопая во мху до тех пор, пока музыка мар не осталась позади, а через плотное сплетение крон не стало видно ночное небо с серебристыми, постепенно гаснувшими, точками звёзд. И если волнение ещё нерешительной тенью шагало следом, подговаривая сбежать как можно скорее, то эти горячие пальцы так и заставляли шагать следом. И страха лечь с ведьмаком уже не было. Я сама сделала выбор, и почему-то совершенно не жалею о нём.
Впереди показался просвет, и мы вышли на увитую тёмно-синими цветами и мхом поляну. Сюда проникал бледный серебристый лунный свет, серебря тёмные валуны и чёрные волосы спутника, и почему-то холодя кожу. Сотня холодных мурашек прошлась по телу, заставив хвост испуганно дрогнуть и тут же увить одну из онемевших ног, мягкой кисточкой касаясь щиколотки. Неужели я и вправду хочу этого? хочу поддаться похоти и забыться в ней?
— Уверена? – коснувшись своими раскалёнными ладонями до моих подрагивающих плеч негромко спросил он, и его горячее дыхание опалило лоб, всё же заставив поднять взгляд. И в этот самый миг его тёплые губы осторожно коснулись моих, заставив хвост от неожиданности и охватившего всё тело восхищения вздрогнуть.
— Да… — только и прошептала я, сама подавшись вперёд и с даже мне непонятной нежностью поцеловав в ответ, заставив сапфировые глаза странно полыхнуть в темноте.
Чёрт, всё же я хочу забыться в этой похоти, в этих горячих руках, что незаметно поддев ворот платья, скинули его с меня, и в этих раскалённых губах. Я чувствовала их на своей шее, на холодной коже плеч, на ключице, не сдержавшись и обвив хвост вокруг его ноги и вновь поймав губы, горячо и пьяно поцеловала их, с тихим треском разрывая на его груди чёрную рубашку. На миг он попытался возмутиться, но почувствовав, как мягкая кисточка хвоста скользнула по спине, лишь улыбнулся уголками губ.