Истинными ведьмами, как правило, становились в шестнадцать, хотя сейчас магия уже не такая сильная как раньше, и у каждого «взросление» происходит по разному. У меня оно закончилось в четырнадцать. И по кодексу на мой хвост должны были надеть золотой браслет, контролирующий силу ведьм и помогающий им сосредоточиться в заклинаниях, да вот только после каждая из них обязана была провести ночь с ведьмаком, что выберет из всех «кандидаток». А ведьмы то жадные, и эгоистичные, и об этом ведьмаки порой забывают, как и о том, что у нас есть чувства. Если нам и проводить ночь с человеком – то после он должен принадлежать нам до конца жизни и после, на том свете. А связываться с тем, кого первый раз видишь… простите уж, но я не принцесса, что бы доверять свою жизнь какому-то эгоистичному принцу. Да вот только с каждым годом сила то росла, и хвост чернел, так что теперь мне просто надо добыть этот браслет. Не хочу, что бы сегодняшняя «трагедия» — пусть и возникшая из-за Жасмины, — вновь повторилась, только на этот раз во вселенских масштабах. Но в кровать с ведьмаком я не лягу.
Стянув со стула лёгкое шёлковое платье цвета тины и накинув на голое тело, я затянула чёрные атласные ленты на девичьей груди, осторожно вдохнув ночной запах и вдруг почувствовав, что дрожу. Я не готова. Так же не была готова и семь лет назад. Не готова примерить на хвост ледяной браслет и провести ночь с человеком, который утром исчезнет и ничего не оставит… да, ведьмы, как и ведьмаки, бесплодны. Видимо, творец очень забавлялся нашим созданием – наделив чувством любви, но при этом лишив потомства. Поэтому мы держимся «стаями» — названными сёстрами, матерями, братьями, отцами…
Осторожно вытянув руку и разжав пальцы, заставив старые листы бумаги и изорванного тряпья в углу комнаты зашевелиться, я схватила вынырнувший оттуда чёрный посох, что тут же вспыхнул золотом в моих глазах и с тихим стуком упёрся в скрипучие доски пола. Молча взглянув на венчающую посох голову дракона с гневно поблёскивающими алыми глазами, я заставила себя натянуто улыбнуться. Будь у меня на хвосте браслет, я бы смогла сама выстругать свой посох, а не брать тот, что достался от некогда живущей тут ведьмы, исправно служившей не одно поколение королевской семьи. Я успела её застать, но через три года она покинула этот свет ровно в вальпургиеву ночь на костре. Традиция, что уж поделать. Мы, ведьмы, странная нечисть во всех отношениях.
Подойдя к окну и без промедлений запрыгнув на подоконник, я кинула в темноту под ногами с бледными бликами фонарей посох, смотря, как он исчезает во мраке, сверкая алыми искрами. Стояла я долго, подставив лицо прохладному ветру и чувствуя, как длинные волосы цвета огня скользят по спине. И только после того, как из тёмных облаков выглянул белый диск громадной луны с тёмными пятнами, внизу послышалось шуршание, и поток ледяного воздуха ударил по лицу, заставив зажмуриться и стиснуть губы.
Гневный и ледяной воздух обжёг лицо, и по волосам прошёлся серебристый иней, заставив осторожно отступить назад, и всё же раскрыть глаза. Передо мной, легко взмахивая кожаными прозрачными крыльями, парил змей с тонкой светящейся кожей из тысячи чешуек. Нет, не дракон, лишь жалкое его подобие – бестелесный дух ветра, что заковали в посох и заставили себе служить.
— Ещё злишься, что я закинула тебя в самый тёмный угол комнаты? – догадалась я, вздохнув и вновь улыбнувшись уголками губ, осторожно протянув вперёд руку и коснувшись пальцами вечно ледяного и шершавого носа ящера. – Не хочешь оказать услугу? Может, тогда и отпущу?
Он воздохнул – сердито и недовольно, прежде чем рассыпаться на тысячи серебряных искр и вновь возникнуть в виде парящего посоха из белого резного дерева с мордой дракона и голубыми незнакомыми рунами. Наверное, они что-то и значили – я не учила руны, да и вряд ли каждая встречная ведьма их знает – только лесные. Они верны старым традициям.