Из тени я внимательно слежу, как два человека тащат бессознательного собрата к ржавому от крови столу. Третий молча наблюдает.
— А он же вроде Судья... этой... арены... Нам ничего не будет? — спрашивает один из приковывающих тело к столу. — Почему эти проклятые маги Мрака сами не могут с ним разобраться, если им так надо? Они такие сильные! Щёлк пальцами и нет проблемы...
Фигура у входа не шевелится, да и на неё, кроме меня, никто не обращает внимания, словно она просто тень, пришедшая посмотреть на очередное творящее в мире злодеяние. Почувствовав напряжение и невольно уставившись на неё, я не совсем понимаю, что меня настораживает.
— Нынешний король Дарсарта наверняка не заметит, даже если поменять его корону на фальшивку. Так что приводи его в чувство, — говорит человек своему напарнику.
Третий никак не реагирует, скучающе наблюдая за тем, как они приводят судью в сознание и начинают что-то спрашивать, то угрожая, то обещая что-то нелепое. Не прислушиваясь к их разговору, лишь крепче сжимаю меч. Безумие отступает и наслаждение уходит прочь. Дождавшись окончания и забрав последнюю перепуганную насильственной смертью душу, вопросительно смотрю на несколько преобразившийся силуэт. Остальной мир словно уходит за грань, оставляя нас наедине.
Передо мной стоит высокое существо с необычными чертами лица, белоснежной кожей, чёрными глазами без бликов, затягивающими своей глубиной. Их слегка прикрывают чёрные поблёскивающие в темноте волосы, падающие на скулы неровными прядями. От спокойной улыбки веет холодом, руки сомкнуты за спиной. На шее подвязан белоснежный короткий шарф, остальная одежда из чёрной ткани: перчатки, рубашка, штаны и сверху накинут плащ до пола. От облика существа исходит сама Тьма, холодная, но не пугающая, напротив, притягивающая и зовущая за собой. Он и впитывает в себя темноту и в то же время истончает её.
Развеяв меч, я раскрываю крылья, преклоняю колено и опускаю на него руку со снятой маской.
— Сегодня я удостоверился, что верность мне преобладает над твоими собственными деланиями, — раздаётся в тишине холодный, бархатистый голос. — Встань с колен, мой чёрный ангел. Отныне можешь приветствовать меня, лишь склонив голову.
Покорно поднявшись, я возвращаю маску на цепь, вторую руку прячу под спадающую с правого плеча алую ткань. Голос жнеца завораживает, напоминая моё безумие, только он приносит спокойствие, а не наслаждение, которым захлёбываешься, словно тонешь, снесённый волной.
— Похоже, рядом со мной ты можешь держать грехи прошлого под контролем, — в задумчивости наклоняет голову жнец. — Я придумал тебе замечательное имя. Отныне ты моя Посланница, — помолчав, он проводит пальцами по шарфу, напоминающему кусок пепла, готовому рассыпаться от малейшего прикосновения. Насколько мне известно, это единственная вещь, помимо душ, что дорога жнецу. — Из родного дома тебя изгнали самые милосердные на свете существа. Тем не менее отныне твоё место подле меня, помни об этом и не тревожься тем, что уже произошло. Однажды ты сможешь побороть безумие.
— Души убитых мною ангелов никогда во мне не успокоятся...
Сжавшись от болезненных воспоминаний, я вновь слышу ту мелодию и чувствую жар белого пламени. И именно поэтому шарф жнеца навивает тревогу, заставляет вспомнить вырванные перья и навечно запятнавшую небо кровь.
***
Раскинув руки, я восторженно смеюсь и оглядываю бесконечные просторы лазурного неба, под которым переливаются изумрудные леса, сапфировые реки и янтарные горы. Чуть поодаль, скрестив руки, на эту красоту смотрит моя спутница. На её лице недовольно-отстранённое выражение, но каждый раз глядя на неё, не могу удержаться от восхищения.
Высокая девушка с длинными волосами тёмно-каштанового цвета и змеиными зелёными глазами. Кожа покрыта чёрной чешуёй, поблёскивающей на солнце, а на лице закрывая лишь лоб и скулы. На правой ладони виднеется печать изумрудного камня, дающая возможность ей наполовину обращаться или скрывать облик совсем, а так же показывая, что она совершеннолетний дракон. Гибкое стройное тело прикрывает короткое тёмно-зелёное с золотыми лентами платье без рукавов и коричневые сапоги до колена.
— Разве этот вид не захватывает?.. — спрашиваю с сомнением.
Обернувшись в недоумении, она вопросительно изгибает бровь. Этому её жесту я долгое время пытаюсь научиться.