«Нравится! Я обожаю студенток. Но в двух третях залетах мы побывали по твоей милости!»
«А в оставшейся трети — по твоей дурости».
Кстати, второй голос в голове в состоянии транса — это ерунда. Бывает, что и третий появляется. И четвертый. А появление пятого голоса, по утверждению веселящейся Вальяниры, будет означать, что у Альфирина Ферна крыша съехала окончательно и восстановлению уже не подлежит, потому что «пять истеричек в одной семье — это трындец»! (Правда, подумала и изрекла, что, дескать, кому-то и одной хватает, чтобы быть сумасшедшим).
Возвращаясь к моим дальнейшим действиям…
Как там дела у моих бывших «соотечественников» — неизвестно. Вдруг у них тут уже матриархат жесточайший с выбраковкой неправильных мальчиков или закон о люстрации бывших попаденцев? Или жесткая социальная иерархия с полным отсутствием вертикальных лифтов, как в какой-нибудь фантастической утопии? В голову к Ольге Шульц за ответами я лезть не стал — только идиот попытается лезть в голову к Хранителю Пламени. Даже самоубийца не полезет — есть менее болезненные способы свести счеты с жизнью.
С другой стороны, проблема понятна — недостаток информации. Так сказать, «промежуточная проблема». Следовательно, нужно инфрмацию собрать. И, крайне желательно, так, чтобы информацию не собрали обо мне.
М-да… В трансовых состояниях чего только в голову не лезет… Это ж надо — признаться в том, что подкаблучник! (Но посмотрел бы я на того супермачо, который не был бы у Вальки под каблуком)
Хождение по Тропе без привязки ожидаемо вывело меня к месту смерти разумного.
Весенняя ночь. Или летняя? Как-то не успел я это выяснить. С Сосудом общались на более… глобальные темы. Точнее, Сосуд тараторил, я-то помалкивал.
Кажется, я сейчас нахожусь где-то в окрестностях столицы. Или, уж точно, в ее часовом поясе. Где-то середина второй стражи. Полночь по-нашему.
Лес. Довольно густой. Но не тот Лес, что окружал Столицу Семи Столпов, а сильно пожиже. Ветра нет, но даже с учетом штиля, в лесу, даже ночном, обычно бывает шумнее.
С момента моего тут появления прошло секунд пять. Я как раз успел адаптироваться к темноте и с помощью простейшего «кошачьего глаза» уверенно начал обозревать окрестности. Увы, как и у кошки, дальность ночного зрения удручающе невелика. Но вполне достаточно, чтобы на ветку не напороться и в овраг не сверзиться.
Слева послышался хруст, вскрик, звук падения и еще один слабый вскрик, переходящий в вой. И — одуряющий запах чужой боли оттуда же. Сильной боли. Сильной до умопомрачения. Ну, такие вещи на меня уже не действуют, к счастью — все-таки шестнадцать лет дурь выбивали.
Метров двадцать. Кто-то умер. Точнее, умирал.
Да, бывает и такое — Тропа может открыться ДО момента смерти. Но никто еще не сумел предотвратить смерть, ставшую причиной появления Тропы. Не удавалось ни некроманту, ни тем, кто находился рядом. Во всяком случае, магической науке такие случаи неизвестны. Что-то связанное с причинно-следственными отношениями. Ходят легенды о таких случаях (как правило, со значительной романтической составляющей), но вот достоверных случаев — ни одного. Ну, это как убить собственного дедушку до того, как он… с бабушкой.
И, надеюсь, теперь понятно, почему появление где-нибудь некромага вызывает такую панику, а самих некромагов очень-очень не любят? А уж какие истории про нас выдумывают… Можно подумать, мы виноваты в том, что кому-то пришла пора заканчивать свое бренное существование. Хотя… по-всякому, наверно, бывало — сильно подозреваю, что строительство Тропной Сети не обошлось без человеческих жертвоприношений в особенно труднодоступных местах. Но, опять-таки, Тропную Сеть строили не некромаги, а Государство.
Я ненавижу «рояли»! Не сам музыкальный инструмент, а, так сказать, причинно-следственную концепцию. Причин ровно две: первое — страдают другие, второе — ни к чему хорошему это не приводит… во всяком случае, в среднесрочной перспективе.
Темный эльфенок-дроу (если б речь шла о человеке, то можно было бы дать ему лет пятнадцать-шестнадцать… а так — под «тридцатник», наверно) слабо сучил ногами, как жук, нанизанный на острую корягу. Ну, да — вон обломанная толстая ветка, вон свежий слом на дереве. Сверзился с дерева. Метра четыре.
Только вот зачем он туда полез? В полночь. И, вообще, чего его в лес понесло-то? Даже при безалаберности мужчин-дроу, это… как-то слишком.
Острый копьеобразный сук пробил бедолаге живот и с осколками ребер и позвоночника вышел на спине. М-да, неприятная смерть.