Вершин продолжил:
— Кроме Шестого флота, совместно с нами будет действовать Двадцать первый флот. Нашими соседями будут ТКК «Шанхай» и УКК «Суровый». Нашими противниками являются: Третий Стратегический флот Белого Флага, а также Восьмой и Седьмой Флота Синего Флага. Разведка донесла о наличии в их составе двух линкоров. Предполагается, что в течение ближайшего часа силы Синего Флага вступят в бой с флотом Белых. Через два часа двадцать минут наше соединение совершит прыжок в систему Проксима, после чего сходу вступит в бой. Основная цель «Стремительного» — вывести из строя боевое охранение линкора противника «Сплендид», при поддержке «Шанхая» и «Сурового». Для достижения цели будут задействованы Первая и Вторая истребительные, Четвертая и Пятая штурмовые и Шестая ракетоносная эскадрильи. Третья истребительная будет поделена на две группы. Одна из них будет прикрывать «Стремительный», другая составит охранение ракетоносцев.
Вершин перевел дух. За время этой паузы он быстро взглянул на командиров эскадрилий. В их лицах читалось легкое напряжение, только у Кабаяси губы сложились в вежливую улыбку.
— С этого момента на корабле вводится готовность номер один. Всему составу эскадрилий приказываю приступить к предполетной подготовке. Командирам эскадрилий подойти ко мне для получения тактического задания. Вольно! Разойтись…
Через два часа в раздевалке Второй эскадрильи царило оживление. Двадцать мужчин, старшему из которых было чуть больше тридцати, готовились к вылету. Пилоты переодевались в боевые скафандры, складывая корабельную форму каждый в свой шкафчик. При этом они болтали, шутили и вообще напоминали скорее спортивную команду перед очередной игрой, чем военных пилотов. Думали ли они о том, что многие из них сегодня погибнут? Конечно, но каждый надеялся, что это будет не он. Мысли о смерти гнались прочь. Перед боем надо быть спокойным и даже чуть веселым — так легче.
Внешне раздевалка почти ничем не отличалась от тех, что имеются при каждом спортзале. Разница только в том, что в одной из ее стен разместились ниши для скафандров. К одной из таких ниш, над которой была прикреплена табличка с надписью «Гнев», и подошел Владимир. Достав скафандр, он закинул его на плечо и направился к своему шкафчику.
Такой скафандр он надевал сотни раз за время своей учебы в академии, и каждый раз представлял, как это будет перед настоящим боем. Ему хотелось выглядеть крутым космическим асом. Он заучивал короткие уверенные движения и суровое выражение лица… Но сейчас у него ничего этого не получалось — Владимира била мелкая дрожь. С отвращением он понял, что чертовски волнуется, как перед первым свиданием. Проклятье!
Огнев сражался с застежкой скафандра, когда к нему подошел Кабаяси. Командир ни слова не говоря застегнул клапан скафандра своего ведомого и ободряюще хлопнул его по плечу.
— Не волнуйся, со мной тоже был мандраж перед первым боевым вылетом, — произнес он негромко, — это сейчас пройдет, просто несколько раз вдохни полной грудью и все.
— Угу, — кивнул Гнев.
Кабаяси помог новичку приладить к плечам рюкзак. Тяжелый обтекаемый горб аварийной системы обеспечения повис на вшитых в скафандр лямках.
— Не тянет? — поинтересовался командир.
Владимир отрицательно мотнул головой. Хаябуса мысленно усмехнулся: он верил в этого салагу. Верил, что молодой лейтенантик сможет исполнить свою роль если не безукоризненно, то вполне достойно, прежде чем его собьют.
Командир первой эскадрильи ценил своих людей. Как и Вершин, с которым они, кстати, дружили уже лет десять, несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте, он готов был стоять за своих пилотов до последнего. Даже Особый отдел предпочитал не связываться с ним. Вот и сегодня, благодаря ему, Николай Рощин, более известный как Банкир, снова вернулся в строй. Час назад Кабаяси лично вытащил его с губы, куда Банкир загремел за пьянку во Втором доке. Хотя спиртное, состоявшее из слабоалкогольных вин и разведенных бренди и водки, в столовой не отпускали, у механиков был свой запас. Несмотря на все запреты, эти гении техники всегда имели заначку на черный день. В известных только им тайниках ждали своего часа бутылки с самопальной водкой, которую сами механики называли «плазма». Дикая смесь технического спирта и дистиллированной воды была головной болью Первого отдела, однако запретить механикам использовать спирт было невозможно, ровно как и проконтролировать его целевое использование.