...Теперь не спеша, с полным вниманием к деталям представьте себе окно с открытой форточкой... представили? — а в этой форточке... ГОЛУЮ ЗАДНИЦУ!!!
Ну, как? Все-таки вдохнули? Даже без моего разрешения? И не просто вдохнули, а совершенно бессовестно высмеяли затем весь воздух? Правильно, я ведь обещал. Вот только почему? Почему подобная глупость сумела вызвать у вас смех? Может, всему виной ваш невзыскательный вкус?
На самом деле мы таким вот странным образом всего лишь запустили страховочный механизм нашего сознания, направленный на его самосохранение. О чем идет речь? Да все о том же — о смехе.
Именно так — через предварительный ввод в стрессовое состояние — легче всего вызвать в себе смех. Почему? Да потому, что смех — это всегда реакция на стрессовое состояние. Причем, согласитесь — реакция исключительно приятная. Оказывается, можно совершенно без усилий, буквально походя решать весьма непростые для ментала задачи. Да чего там, непростые — порой совершенно невозможные.
— Ну, и что тут непосильного? — возможно, удивитесь вы. — Подумаешь, задница в форточке, великое дело, да и в чем здесь, собственно, задача? Не спешите, то, что вы сделали сейчас (я очень надеюсь, что сделали, а не просто прочли), так вот, это было всего лишь демонстрацией физиологического принципа смеха. Демонстрацией, которая нам еще пригодится. А в реальной жизни все, конечно же, происходит... да точно так все и происходит!
В любой нашей проблеме неизбежно присутствует своя, присущая именно ей задница в форточке. Вот только воспринимать ее мы привыкли по-другому, посерьезней, поблагопристойней и обязательно пострадательней. Но суть ее от этого ничуть не меняется.
В основе проблемы всегда лежит некая несуразность, абсурдность, попросту говоря, несовместимость между тем, как все должно происходить, и тем, что реально происходит. Мы приучены на это реагировать серьезно и, как следствие, мучительно, ибо любая реакция — это всегда неприятие, неизбежный результат которого — остановка, «застревание» в нас энергии конфликтующих программ.
— Серьезность, — немедленно встревает Дурак, — это нездоровая привычка делать простые вещи сложными.
Напомним: любая остановленная энергия непременно стремится к освобождению и в буквальном смысле рвет нас на части, пытаясь вернуть себе утраченную динамику. Что и создает то пресловутое страдание, вокруг которого еще долго будет вертеться наш разговор.
— Поэтому серьезным можно быть только в шутку, — смеется Дурак с серьезным видом.
То есть, если мы честно попытаемся разобраться в обстоятельствах, вызывающих смех, то придем к совершенно невероятному и на первый взгляд нелепому выводу — причиной смеха всегда является страдание. Всегда!
Правда, страдание это цивилизованный человек изо всех сил обыгрывает, придавая ему вид искусственный, облегченный, откровенно ментальный и неопасный (комедии, анекдоты и пр.). Но глубинная суть заявленного от этого не меняется: смех — это естественная завершающая фаза любого страдания. Именно — естественная, поэтому состояние, при котором страдание не завершается смехом, для человека абсолютно неестественно и глубоко чуждо его природе.
Немного смягчая вышесказанное, можно сказать, что смех — это показатель естественного завершения любого ментального конфуза. Пожалуй, от этого определения мы и будем танцевать дальше, как от печки.
Ну вот, сказать сказали, ментал, надо полагать, смутили, а смех-то где? Где обещанный результат конфуза? Мало, видимо, сконфузили, чуть позже попробуем еще раз. А пока давайте более детально разберемся в заявленном, ибо прозвучавшее в нем крайне важно.
«Человечество выжило только потому, что научилось смеяться», — с известной долей сарказма заявил некогда кто-то. Мы позволим себе повторить это высказывание, но уже безо всякой иронии.
В шестидесятых годах совсем недавно ушедшего века советский ученый, антрополог с мировым именем академик Б. Ф. Поршнев, исследуя особенности эволюции человеческого сознания, пришел к такому же выводу. По его словам, человек сумел выжить в сложнейший период своего становления только благодаря обретенной способности к ультрапарадоксальному состоянию сознания, а проще говоря — к абсурду. Абсурд — то есть состояние, возникающее при попытке совместить несовместимое, и есть начальное, причем совершенно обязательное условие возникновения смеха.
По мере усложнения социальных, а особенно межличностных отношений необходимость в принятии парадоксальных и неоднозначных решений нарастала лавинообразно. Ментал, зажатый в тиски достаточно убогих установок и предписаний, гордо именуемых традицией, периодически оказывался в тупике, превращаясь из точного инструмента в бесполезный «заглючивший» компьютер.