Далее следовало несколько страниц психологических разъяснений, общий смысл которых сводился к тому, что девочка располагала неким избытком жизненных сил, животворной энергией, которую следовало направить на достижение, казалось бы, несбыточной цели. У ее спасителя достало проницательности направить девочку в школу и вдохновить на стремление к недостижимой Цели. Трудность задачи наставила ее на путь истинный.
— О чем это? — спросил коронер, как только окружной прокурор перевернул последнюю страницу.
— Доказательство старой аксиомы, — ухмыляясь, ответил Селби.
— Какой аксиомы?
— Такой, что на земле нет ни единой живой души, которая не пыталась бы сочинить киносценарий.
— Так это сценарий?
— Да, видимо, таково было намерение автора.
— Держу пари, он собирался в Голливуд, чтобы протолкнуть свое творение.
— Если таков был его план, — заметил Селби. — то он совершил необъяснимое отклонение от маршрута. Можно сказать, решил проникнуть в Голливуд через черный ход.
Больше в портфеле ничего не было. Окружной прокурор закрыл его, а коронер вновь заклеил и опечатал. Селби перешел к осмотру содержимого чемодана.
— На одежде нет никаких пометок из прачечной, — сказал коронер. — Даже на крахмальных воротничках. Не кажется ли это тебе немного странным?
Селби кивнул:
— Вполне вероятно, что с этими вещами он впервые отправился путешествовать, а в пути не успел прибегнуть к услугам прачечной. Дома же у него деловитая, трудолюбивая жена, которая стирает сама. Это, кстати, еще раз говорит за то, что он пастор.
Селби изучил маленькую картонную коробочку, в которой лежало несколько завернутых в бумагу пилюль.
— Это успокоительное? — спросил он.
— Да.
— И ни одна из пилюль не может явиться причиной смерти?
— Ни в коем случае, — ответил коронер. — Я встречал людей, которые принимали по четыре-пять штук за раз.
— Отчего же он умер в таком случае?
— Скорее всего, больное сердце. Двойная доза могла спровоцировать приступ.
— Попроси доктора Трумэна тщательно проверить эту версию. Я хочу совершенно точно установить причину смерти.
Коронер беспокойно заерзал и неуверенно произнес:
— Не будешь возражать, если я дам тебе крошечный совет, Дуглас?
— Давай, Гарри, выкладывай, — ответил Селби с улыбкой, — а я постараюсь им воспользоваться.
— Это твое первое расследование, — начал коронер. — Похоже, ты хочешь превратить его в дело об убийстве.
Я бы не стал на твоем месте ставить телегу впереди лошади. В графстве многие настроены против тебя, впрочем, как и многие — за. Те, кто — за, сумели провести тебя на должность. Те, кто — против, не могут смириться с тем, что ты ее занял. Если ты будешь трудиться, не привлекая к себе большого внимания, пару месяцев, люди быстро забудут о политической стороне дела. Те, кто ненавидел тебя, начнут улыбаться и пожимать руку при встрече на улице. Но если ты начнешь движение не с той ноги, последствия будут печальны. Твои враги до смерти обрадуются, а некоторые друзья отвернутся.
— Гарри, мне безразлично, как расследование выглядит со стороны, важно, что я сам им не удовлетворен. Есть множество моментов, которые совсем не устраивают меня.
— Можно изучать покойников под микроскопом и все равно остаться неудовлетворенным, — возразил коронер. — В реальной жизни очень часто не сходятся концы с концами. Я видел десятки смертей, не поддающихся объяснению. Всегда появляются факты, не укладывающиеся в общую схему. Поэтому приходится учиться принимать вещи такими, какие они есть. Этот человек зарегистрировался под чужим именем — ничего больше. Нет никаких поводов для волнения. Многие поступают таким образом.
Селби кивнул и изложил нормы поведения, которым он решил неукоснительно следовать, оставаясь окружным прокурором.
— Гарри, — сказал он, — факты должны сходиться. Этим они похожи на цифры. Когда мы соберем все факты, их сумма в графе «дебет» должна совпадать с суммой колонки «кредит». Факты, суммируясь, приводят к результату, который, в свою очередь, должен объяснять все факты. Если у нас что-то не вяжется, это означает лишь то, что нам не известны все факты и мы пытаемся подвести баланс, насилуя правила арифметики. Возьмем для примера письмо в машинке. Его печатал не тот человек, который писал сценарий. Письмо напечатано безукоризненно, текст расположен ровно, нет ни единой опечатки. Тот же, кто печатал сценарий, действовал одним пальцем, строчки неровные, буквы пропущены и переставлены местами. Очевидно, и сценарий, и письмо печатались на одной машинке, но разными лицами. Это иллюстрирует мою мысль о том, что факты должны быть объяснены, если мы пытаемся строить на них свои теории.
Коронер вздохнул и произнес:
— Ну что же, мое дело — сказать, а решать тебе. Превращай это дело в дело об убийстве, если тебе так хочется. Но когда оно вернется бумерангом, будет поздно.
Селби ухмыльнулся, поблагодарил коронера, вышел из похоронной конторы и направился прямо в отель «Мэдисон». Там у него произошел нелегкий разговор с Джорджем Кашингом.
— Отто Ларкин сказал, — начал Кашинг укоризненно, — что в деле Брауера ты пытаешься сделать из мухи слона. Ты нехорошо себя ведешь по отношению ко мне, Селби.
— Я веду себя должным образом. Особенно по отношению к тебе, Джордж.
— Ну, если не мне лично, то моему бизнесу ты бесспорно наносишь урон.
— Я совсем не касаюсь твоего бизнеса, мне необходимо лишь установить все факты по делу.
— Кажется, у тебя уже достаточно фактического материала для его завершения.
— Вовсе нет. То, что я собрал, оказалось ложным. Начать с того, что покойный вовсе не Чарльз Брауер.
— О, это! — небрежно бросил Кашинг, отмахнувшись. — Самое заурядное явление. Многие регистрируются по той или иной причине под чужим именем, а если у кого-нибудь из них в кармане оказывается визитная карточка приятеля, то этот человек, ничтоже сумняшеся, пользуется его фамилией, рассчитывая в случае необходимости продемонстрировать карточку. Честно говоря, я не знаю, почему они так поступают, мы совершенно не обращаем внимания на имена. Нам надо знать только домашний адрес, да и то лишь для того, чтобы выслать по нему забытые гостями вещи.
— Был ли этот человек знаком с кем-либо из постояльцев? — спросил Селби.
Кашинг в удивлении приподнял брови:
— В отеле? Не думаю.
— Может быть, у него были знакомые в нашем городе?
— Здесь я ничего не могу сказать. Во всяком случае, мне об этом неизвестно. Могу лишь предположить, что житель Миллбэнка в Неваде, да еще домосед, вряд ли может иметь знакомых в нашей гостинице или городе.
— В тот момент, когда шериф Брэндон и я позавчера утром были на пятом этаже, — сказал Селби, — пастор вышел из номера на пятом. Номер по правой стороне, наверное, где-то между пятисотым и пятьсот девятнадцатым.
Выражение лица Кашинга изменилось, он не мог больше сдерживать свои эмоции. Наклонившись к Селби, он прошипел:
— Слушай, Дуг, кончай расследование. Ты вредишь не только отелю, но и себе тоже.
— Я намерен выяснить до конца, кто этот человек, как и почему он умер, — угрюмо заявил Селби.
— Всего лишь залетная пташка из Невады, знакомый человека по фамилии Брауер из Миллбэнка. Он знал, что Брауер отправился половить рыбку, и решил, что ничем не рискует, если позаимствует его имя.
— Кто остановился в этих комнатах на пятом? — не отставал Селби.
— Не могу сказать.
— Посмотри в книге регистрации.
— Послушай, Дуг, ты переходишь все границы.
— Посмотри книгу регистрации, Джордж, — настойчиво повторил Селби.
— У нас нет книги, мы ведем регистрацию на карточках.