Тот торопливо кивал. Кто же не хочет…
– Тогда вытряхивай стекло и дуй отсюда по-доброму. Согласен?
Опять кивок.
– Ждем. У тебя три секунды… Раз!
Решетилов дернулся на сиденье. Уперся руками в разбитое стекло и выдавил. В норматив уложился. Потом выскочил из машины и стащил стекло на обочину, намереваясь оставить здесь же.
– В багажник с собой забери! – приказал мужик. – Не надо здесь пакостить…
Решетилов торопливо соглашался. Как он мог сразу не догадаться, что гадить нельзя по обочинам. Отворил заднюю дверцу, подобрал осколки и уложил позади. Все до стеклышка собрал.
– Теперь по коням…
Решетилов полез в машину, косясь на розовую ручку пистолета, торчащую из-под ремня. Все-таки бандит, кажись, попался… Не мент все-таки…
– Тогда я пошел? – спросил он.
– Естественно. Документы потом вышлю… Не переживай.
Анатолий Семенович тронулся с места и пошел галопом. Жаль, крыльев нет, не то взлетел бы. На пятой передаче вышел к транспортной развязке и тут понял, как его вжимает в сиденье встречным потоком воздуха через освобожденное от стекла пространство.
Прошел через развязку. Принял вправо, остановился, посмотрел на часы. Попал, называется, в уголовный процесс. Чуть на собственные похороны не поспел, ей богу. И тут же закаялся впредь торопиться. Вынул трубку и стал набирать номер.
– Алле! Суд?!.. Такая вот история. Дорожное происшествие. Еле в живых остался. И все остальные живы. Так что вы без меня как-нибудь там, либо еще раз откладывайте… Да… Ничего не поделаешь… Без стекол стою…
Он развернулся и пошел в обратном направлении. За квартал до злополучного перекрестка свернул направо. Только бы снова не попасть на глаза бандиту.
…Инвалид со случайным спасителем потолклись еще с минуту в районе перекрестка, бросая косые взгляды в сторону связанных братков и отправились пешком прочь. Народ от удивления пялил глаза. Связали и бросили несчастных ребятишек. На земле на сырой лежать принудили. Простыть ведь могут.
– Эй, вы куда?! – крикнул один смелый дед.
На него махнули рукой. Не твое дело. Любопытный нашелся.
Подошли к улице 9-го Мая, двинулись вдоль дороги. Хромой инвалид ковылял рядом, слегка отставая и опираясь на палку. Кажись, действительно искурочили ему механизм.
– Представь себе, – говорил инвалид, – видеть перед собой никого не хотят. Вот я и не выдержал.
– Видел, – отвечает случайный попутчик. – У обочины стоял. Решил переждать… Что у тебя с ногой?
– Ампутация после Афгана… Не приходилось бывать?
Попутчик отрицательно качнул головой. Не приходилось.
Инвалид покосился, глядя со стороны на попутчика: в других местах, по всей видимости, точно бывал мужик. Это же очевидно. Жесткий мужик с больной душой…
– Орловская группировка… – повторял инвалид. – Козел вызвал…
– Может, в полицию надо было?
– Пусть полежат пока. Одумаются, может… А тебе – еще раз спасибо.
Он остановился, хрустя протезом, и протянул руку.
– Казанцев моя фамилия… Володей зовут. Капитан в запасе.
– Майор Лушников. МВД.
– А по имени?
– Николай…
Вот и познакомились. Владимир хрустнул помятым протезом.
– По паре капель ради знакомства?…
Лушников не возражал. Только что с поезда – и сразу на спектакль. Это, извините, тоже не каждый день бывает.
Повернули направо, углубились в квартал и вскоре вышли на параллельную улицу. Все те же старинные дома. Вошли в кафе «Светлана» и заказали целиком бутылку.
– Пол под ногами до сих пор ходит, – удивлялся майор. – Неделю в дороге провел. Вначале автобусом, потом паромная переправа, и дальше поездом. Самолетом – слишком дорого. Как вы живете здесь? Расскажи…
Выпили по стопке, закусили.
Казанцев стал рассказывать. Жена служит в полиции. Опером в «убойном отделе». Сам дома сидит, по хозяйству. Кому он нужен с одной ногой. Перестройка, говорят, прошла, но где-то далеко, минуя город. Братки рыскают по всем углам. Вроде на убыль пошел у них бизнес, но что-то не верится. Хотя бы по сегодняшнему случаю если судить. Прискакали. Глаза стеклянные выкатили и смотрят, не мигая, словно удавы на кролика. Будто не решили еще для себя, с чего начать его есть – с головы или…
– Зато потом до них быстро дошло. Ушлый народ. Сообразительный… – закончил инвалид, наливая в рюмки. – А ты как сюда попал?… Хотя… можешь не говорить…
– Отец здесь живет. Перевестись собираюсь, но не знаю, получится ли.