Смена вернулась к машине. На одежде крупинки снега. Подсели к печке и принялись ужинать при свете крохотной лампочки.
Лушников лежал на боковом сиденье. Помощник прокурора напротив. На поперечном сиденье еще один. И двое на полу, подстелив кошму.
«Только бы не упустить на этот раз, – думал Лушников. – Самое здесь место, где встреча для нас неизбежна… Главное – застать их врасплох…»
– Как вы думаете, Николай Александрович, – подал голос помощник прокурора. – А если они не пойдут этой дорогой? Тогда что?…
– Тогда и мы снимемся, – скрипнул в ответ Лушников.
Присутствие прокурорского «ока» приносило одно беспокойство. На кой ему сдалось надзирать за законностью?
– Не пойдут, – буркнул полусонно охотовед. – Нет здесь другого пути…
И вновь тишина. Задача группы – быстро выйти к лощине при получении сигнала по рации.
Ночь тянулась бесконечно долго. Лушников то дремал, то ходил к посту, всматриваясь в окрестности через прибор ночного видения. Возвращался и снова дремал в один глаз, пока под утро не уснул тяжелым сном: спал в обнимку с медведицей. Та умудрилась лизнуть его мокрым языком и сильно сжала в порывах ласки. Стиснула так, что кости в плечах окончательно занемели.
Майор велел себе проснуться. И вроде бы уже дважды просыпался, однако это был снова сон. Чудно было майору. Надо всего лишь подняться, но нет сил, чтобы справиться с самим собой. Словно думаешь вынырнуть из толщи воды и не можешь. Душа немеет, бьется в железных тисках, но ничего не может поделать.
И все-таки Лушников проснулся, сбросив с себя гнетущее наваждение и разминая затекшее плечо. Тишина. Сумрак. Дизельная печь по-прежнему работает. Топливо убавлено, но в салоне тепло.
Вынув из бокового кармана рацию, майор нажал кнопку вызова.
– Как оно?… – тихо спросил.
– Все так же, – ответили ему. – Без изменений.
– До связи…
Проговорил и снова задремал, потом вздрогнул, потому что пискнула рация.
– Семеро в тайгу направляются… Со стволами… Что будем делать?
– Замрите… Нам нечего им предъявить.
– Вас понял. Пропустить. – И вдруг снова голос: – У них собаки… Что делать?!
– Покажи ей кинжал. Если лайка – должна понять. За других не ручаюсь.
Лушников, чавкнув автоматным затвором, дослал патрон в патронник. Помощник прокурора проснулся.
– С добрым утром, господа…
– Ага… С добрым… – ответили ему сквозь зубы:
Охотовед вытащил из кобуры табельный пистолет. Егерь обнял нарезной карабин.
– Мимо прошли, – остановил их Лушников. – В лес двигают…
– Ну?…
Майор не торопился. Если уж брать, так с поличным. И если стрелять, то из-за угла. Желательно из кривого еврейского ружья. Жаль, нет таких пока что на вооружении в МВД.
Где-то далеко лаяла с надрывом собака. Ей вторила басом вторая. Надо ждать. Все равно туда не успеть – только шум зря поднимется.
– Как обстановка? – снова спросил он по рации. – Прошли?
– Проходят… Собак подзывают… – прошептали в ответ.
Вскоре на посту произошла смена. Оба оперативника поднялись в машину, шмыгая носами.
– Скачет передо мной, зубами щелкает, а я за деревом спрятался, – торопился один. – Глаза горят – того и гляди цапнет. Показал ей кинжал: она облизнулась – и убежала, стерва…
– Вот и ладненько, – сказал Лушников мог. – Осталось дождаться, пока с грузом назад не пойдут.
– К вечеру разве что… В потемках… – проскрипел помощник прокурора.
– Не так скажите, – оживился егерь. – В копчике у браконьера засвербит – он и днем побежит.
День прошел в напрасных ожиданиях. Снова пили чай. Ходили на пост, вполголоса разговаривали, спали. Выпавший ночью снег, потихоньку растаял.
Под вечер майор Лушников, прихватив с собой снайперскую винтовку и мегафон, решил еще раз осмотреть район. Вышел из машины и двинулся вглубь тайги. Приблизился к косогору, но опускаться в лощину не стал. Охотничья тропка опускалась ко дну громадного мокрого лога и поворачивала по его дну направо. Рядом с тропой журчал ручей. Он был неплохо виден среди редких лиственниц. Другая сторона лога заросла кедровником.
Шагая вдоль склона, в одном месте спугнул зайца. Тот порскнул вдоль лога и скрылся из виду. Сорока в отдалении зашлась истошным криком. Вероятно, заметила беглеца и решила поиздеваться вдогонку. Либо это мог быть человек. Лушников затаился, припав к дереву, но так никого и не дождался. Все та же тишина, холод и безветрие.
Потом обошел густой подлесок, делая крюк и удаляясь от косогора, и снова вышел к лощине, оказавшись в тылу у поста наблюдения. Оперативники сидели в небольшом углублении, под пихтой. Среди зарослей виднелись их спины. Подчиненные его не заметили. Вероятно, увлеклись разговором. Лушников наступил на валежину, хрустнул сучком, пугая молодых лейтенантов. Те быстро обернулись. На лицах страх. Затылками ощутили оплошность.