Великий князь Александр Михайлович об Александре III после его братания с Францией: личная антипатия к Вильгельму II склонила его к союзу с Францией, он переоценил военное могущество России. А невзлюбил Александр III Вильгельма II и Бисмарка за их попытки поучать его, как управлять государством, и его симпатии переключились на Францию (Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. М.: Захаров, АСТ, 1999. С. 68). Мог бы и прислушаться к советам умудренного в политике «железного канцлера»! Но эмоции в очередной раз взяли верх над разумом, и Россия покатилась по пути, противоположному ее интересам. Ламздорф предупреждал в 1891 году: «Французы предадут и продадут нас при первом удобном случае» (Воейков В. И. С царем и без царя. М. С. 31). Как в воду глядел!
Фон Швейниц, посол Германии в России (1876–1893 годы), об Александре III 19 марта 1881 года: в делах дипломатии неопытен, никогда не проявлял к ней интереса, как его незабвенный отец (Александр III. Воспоминания… С. 172), и 18 мая 1881 года: Александр III во внутренней политике во всем следует советам Победоносцева и московских политиков Каткова и Аксакова, их мнение будет решающим и в вопросах политики внешней (указ. соч., с. 175). И 5 декабря 1881 года: внешняя политика в слабых руках (Указ соч. С. 176).
Александр III заверял Швейница в своих лучших намерениях к Германии, а французского посла Лабуле — в своих симпатиях к Франции (Ламздорф. Дневник 1886–1890… С. 47). Заигрывать с той и другой сторонами — признак неспособности определить результирующую в международных отношениях к главным европейским державам и в соответствии с ней выбрать себе исторического союзника, хотя бы потенциального, не отдавая открытого предпочтения в течение определенного времени кому-либо. Союза с Россией домогались и Германия и Франция — Александр III долго не мог определиться в предпочтениях, склоняясь то в одну сторону, то в другую (с оглядкой на Каткова, Победоносцева, общественное мнение), пока после «медового» периода в русско-германских отношениях (союз с Германией 1887–1890 годов) окончательно не выбрал в союзники России Францию. Союз с Германией не был возобновлен в связи с уходом из политики Бисмарка, к которому Александр III благоволил (Ольденбург С.С. Царствование императора Николая II. Т. 1. Белград, 1939. С. 18). Личная антипатия российского императора к Вильгельмам опять возобладала над здравым смыслом, он окончательно расстается с германскими настроениями. Российский монарх проигнорировал настойчивые предложения близкого родственника Вильгельма I в январе 1887 года совместными усилиями бороться против тех, кто стремится разъединить монархии (указ. соч., с. 70–71). Заключая союз с Францией, Александр III должен был предвидеть, что этот союз не отвечал стратегическим целям его самого — избегать войн. Франция же, потеряв в 1871 году Эльзас и Лотарингию, будет стремиться их вернуть, что без войны с Германией невозможно. Так завязан был узел непримиримых противоречий, разрешение которых привело к трагически судьбоносным для России последствиям. Итак, какое наследство было оставлено «гатчинским затворником» своему наследнику Николаю II? Александр III сумел справиться с революционным брожением конца 70-х — начала 80-х годов. «Народная воля» была разгромлена, основные организаторы покушения на Александра II повешены, жесткими полицейскими мерами общество в течение 13 лет было избавлено от политических катаклизмов. Правда, ценой отказа от продолжения целительных реформ начала 60-х годов. Чтобы их благотворное влияние и далее продолжалось, несмотря на весь ужас содеянного народовольцами 1 марта 1881 года, необходимо было лишь трезво оценить создавшуюся ситуацию и прислушаться к рецепту известного юриста и публициста Чичерина: реформы и порядок. Жесткие полицейские меры и претворение в жизнь задуманных Александром II начинаний. Перепуганный же император с умом ниже среднего решил управлять Россией только с помощью крайних мер. Но крайние меры всегда односторонни: душат явления не только негативные, но и благотворные. Под бичом полицейского террора общество «замораживается», начинают набирать силу процессы не интеграции, а дезинтеграции. Начинает превалировать рознь под прикрытием официальных идеологических трафаретов типа «православие, самодержавие, народность», «царь за народ», «народ любит царя» (Николай II верил в этот миф до последних дней) или типа «народ и партия едины». Вот такую Россию, не объединенную живительными соками гражданского строительства, Александр III и вручил Николаю II, слепо уверовав, что только под самодержавным скипетром Россия может благоденствовать.