Хардинг закрывает глаза, остальные молчат. Макмерфи оглядел остальных ребят, подождал, не собирается ли кто-либо ответить сестре, затем поднял руку, щелкнув пальцами, словно мальчишка в классе, и Большая Сестра кивает ему.
— Мистер… э… Макмьюрри?
— Коснуться чего?
— Что? Коснуться…
— Я так понял, вы сказали «желает ли кто-нибудь коснуться…».
— Коснуться темы, мистер Макмьюрри, волнующей мистера Хардинга и его жену.
— О! Я подумал, что вы имели в виду коснуться ее самой — в этом плане.
— Итак, что вы можете… — Тут она останавливается. Она почти смущена — но только на одну секунду.
Некоторые из Острых прячут ухмылки, а Макмерфи потянулся, зевнул и подмигнул Хардингу. Затем Большая Сестра, как всегда спокойная, кладет амбарную книгу обратно в корзину, вынимает оттуда сложенный лист, разворачивает его и начинает читать.
— Макмьюрри Рэндл Патрик. Переведен по состоянию здоровья с пендлетонской исправительной фермы для диагностики и возможного лечения. Возраст — тридцать пять лет. Женат не был. Отличился во время службы в Корее, возглавив побег военнопленных из коммунистического концентрационного лагеря. Впоследствии демобилизован с позором за несоблюдение субординации. Далее следует целая серия уличных драк и скандалов в барах, арестов за злоупотребление спиртным, оскорбление действием, нарушение порядка, азартные игры и один арест — за изнасилование.
— Изнасилование? — оживился доктор.
— Формулировка, с девушкой, которая…
— Ха! Этого вы мне не пришьете, — говорит Макмерфи доктору. — Девушка не дала показаний.
— С ребенком пятнадцати лет.
— Она сказала, что ей семнадцать, док, и она сама ужасно хотела.
— Судебный врач осмотрел ребенка и зафиксировал половой акт, неоднократный половой акт, в записях сказано…
— Она сама хотела, правду сказать, иначе я держал бы штаны на запоре.
— Дитя отказалось свидетельствовать, несмотря на заключение врача. Похоже, имело место запугивание. Обвиняемый покинул город вскоре после судебного разбирательства.
— Да ладно, парень. Мне пришлось уехать. Док, позвольте, я расскажу вам. — Он наклонился вперед, опершись локтем о колено, и понизил голос, обращаясь к доктору, сидевшему напротив, на другой стороне комнаты. — Эта маленькая шлюшка к тому времени, как ей бы исполнилось шестнадцать, превратила бы меня в старое мочало. Она затащила меня туда, заморочила голову и повалила на пол.
Большая Сестра складывает лист и передает его доктору.
— Наш новенький, доктор Спайвей. — Словно внутри сложенной желтой бумаги сидит человек, и она передала листок, чтобы его хорошенько рассмотрели. — Я полагала, что смогу позже кратко рассказать вам его историю болезни, но поскольку он, по-видимому, настаивает на участии в работе группы, мы можем определиться с ним сейчас.
Доктор выудил очки из кармана халата, натянув веревочку, пристроил их на носу. Они немножко сбиваются вправо, но он тут же наклоняет голову влево и выравнивает их. Просматривая бумагу, слегка улыбается оттого, что этот новый парень так бесстыдно рассуждает, и, в отличие от всех нас, он вовсе не заботится о том, чтобы не лезть на рожон и не смеяться. Добравшись до конца листа, доктор складывает его и отправляет очки обратно в карман. Он смотрит на Макмерфи, который все еще сидит, подавшись вперед.
— У вас… похоже… нет психиатрической истории болезни, мистер Макмьюрри?