Доктор Мартин Лютер Кинг был великим человеком. Он хотел помочь всем бедным чёрным людям. И он ездил везде, чтобы помочь чёрным людям и белым людям перестать так много убивать друг друга. Когда его убили, я думал, что я заплачу. И мне приснился, сон, будто он был у нас дома и лежал в кровати и в комнате было темно. И я никогда не забуду этого, пока живу. И я думаю, что человек, который его убил, должен быть в тюрьме, И Кинг ещё хотел закончить войну во Вьетнаме после того, как закончит свою другую работу. Я видел его похороны в субботу. И я не знаю, почему чёрные люди и белые люди не могут быть друзьями? Но я видел, что и белые люди и чёрные были на этих похоронах. Но я никогда не забуду этого. Конец.
Ночь — это мой третий страх. А мой первый страх — люди.
Ночь — это туча. Туча скопилась в нас. Мы живём в темноте.
Когда я просыпаюсь утром — на мне счастливые очки. Я увидела женщину, и она сказала мне, что ее имя мисс Джилберт. Она принесла мороженое и разные вещи, например туфли. И ещё я увидела в небе ангела.
Она помогала мне во всём. Она сказала мне, чтобы я вообразила себе всё, о чем я думаю. Я вообразила много слов, вроде — пирожное, мороженое, пирог и ещё «дети играют в игрушки». Но потом мои очки упали. И когда я их подняла, на них были написаны разные плохие слова. Я увидела, что мисс Джилберт отобрала у меня всё хорошее, ангел превратился в урода, а мороженое растаяло. В туфлях была дырка, а небо стало дымом, и пирог исчез перед самыми моими глазами. Я любила свои счастливые очки.
Когда я был моложе, я очень боялся смерти. Потому что мои друзья и родственники умирали так неожиданно. Теперь я немножко меньше боюсь и немножко больше тоже. Я часто смотрю в зеркало и говорю себе: «Через несколько минут мне останется жить на несколько минут меньше, чем сейчас». Все мне постоянно говорят: «Ты молодой, у тебя все впереди». Так легко говорить. Но я уверен, что никто так не может смотреть на жизнь. Во всяком случае, я не могу.
Часто я сижу дома, делаю уроки и вдруг думаю: «Я так быстро становлюсь старым, что в жизни нет времени сделать что-нибудь».
Я иду по 116-й улице в 2 часа утра. Совсем один. Иду и боюсь, что сзади кто-то шагает. Я перехожу улицу — быстрей и быстрей. Около бара стоит толпа подонков. Когда я прохожу мимо, я вижу у одного в руках нож. Потом в автобусе я вижу старика, который медленно опускается на своё место. «Вы устали, сэр?» Он отвечает: «Да, сын, я устал. Работать и жить здесь всю свою жизнь. И отдавать кому-то все свои деньги. Я стар и полумёртв теперь».
Автобус идёт к 125-й улице. Я вижу магазины, магазины, где высасывают наши деньги. Я смотрю вдоль улицы и вижу трущобы. И я говорю себе: «Я что-нибудь сделаю! Я сделаю что-нибудь! Я уничтожу этот ад, пока сам еще не попал в ловушку, как все остальные здесь!»
Меня зовут Уильям; Я умер 2000 лет назад. Я хотел жить. И я был слишком маленький, чтобы умирать. Но мне нужно было идти. И я шёл по лесу и упал в открытую могилу. Конец. Спасибо. Счастливой смерти и спокойной ночи.
«Что будет с этими ребятами и с такими же, как они, по всей Америке? Трагический и логичный вопрос. До нынешнего времени ответ один — НИЧЕГО… Они останутся в западне гетто, в западне системы, которая живет, заткнув пальцами уши…»
Последние слова принадлежат учителю, который собрал детские голоса из гетто.
Глава пятая
МАЙ
«Это правда, брат»
Чтобы увидеть, как начинается один из ручейков марша бедняков, представьте себе пустырь на углу Куинз и Блюхилл в Роксбери — негритянском районе Бостона. Блюхилл — это авеню Голубого холма. Однако голубой цвет здесь отсутствует совершенно, если не считать выцветшего полотнища неба над головой. Всё же остальное — это белая пыль пустыря, чёрно-жёлтая полицейская машина, несколько синих полицейских (некоторые — надо полагать — в штатском), пегий пони, запряженный в зелёный фургончик, бесцветные трухлявые дома с заплатами из желтой фанеры на разбитых окнах и группа людей — человек пятьдесят — участников марша на Вашингтон.