— Кто же здесь этим занимается? — спросил я.
Хозяйка сделала большие глаза и сказала, понизив голос:
— Странные люди.
— Странные?
— Да, да, странные люди появились здесь, — повторила хозяйка. — Вот уже несколько лет. С винтовками ходят. В военных кепочках. В чёрных очках.
— Минитмены? — спросил я.
— Кто?
— Минитмены.
— Не знаем, — строго вмешался хозяин. — Про таких не слышали.
И хозяйка замолкла.
— Вы бы позвонили шерифу, — предложил хозяин. — Он, правда, в другом графстве, но это недалеко.
Рядом стоял телефон. Однако хозяин показал мне другой — автомат, куда надо было бросить денежку. Автомат находился рядом со стойкой, в той части вестибюля, которая служила универмагом. На стойке стоял плакатик, извещающий, что цена на гвозди снижена на 1 цент. За мирным гвоздевым плакатиком лежал на стойке невидимый покупателю тяжелый кольт. Хозяин поймал мой взгляд, но не прореагировал. Мол, а что ж такого: ну лежит себе восьмизарядный кольт и лежит… Будто стойка, где продают гвозди, и есть самое подходящее место для него.
Я позвонил. Шерифа на месте не оказалось. Но приветливый женский голосок выразил готовность записать мою историю и доложить шерифу. Я рассказал как можно короче.
— Жена в госпитале? — деловито осведомился голосок, когда я замолчал. Я вначале, опешил, потом понял и объяснил, что выстрела не было, в нас только целились.
В трубке протянули с удивлением:
— Ах, только целились?! — и затем зарегистрировали: — Ага, вы-стре-лов не было…
Потом была пауза и вопрос моей собеседницы:
— Ну и что же?
— Да ничего! — Мне уже начинало надоедать глупейшее моё положение. — Просто я считал, что, может быть, шерифу будет интересно узнать, как встречают в Иллинойсе иностранного журналиста. Может быть, шериф разъяснит мне — везде ли нас будут так встречать. И, кроме того, мне сказали, что незачехлённая винтовка в машине — это нарушение закона.
— Ах да, незачехленная винтовка, — молвил голосок равнодушно. — Это верно. Я доложу шерифу, как только он придёт. Или позвоню ему домой. А он позвонит вам. Или даже приедет. Если найдёт нужным. Он, конечно, этого так не оставит…
Когда я вернулся в бар, хозяин все так же стоял в светящемся бутылочном ореоле, хозяйка, сложив руки на стойке, рассматривала мою жену. А за стойкой на высоком стульчике сидел небритый пожилой дядька в синем застиранном и слинялом комбинезоне, в клетчатой рубашке с расстегнутым воротником и в клетчатой кепочке с кнопкой. Дядька был небрит, щетинист, на шее, на том месте, где у хозяина отеля помещался галстук-бабочка, у него виднелся навечно загорелый, продубленный солнцем и ветром треугольник. Шея сзади была выложена морщинами, будто еловыми веточками. Только веточки были не зелёные, а чёрные. Дядька в комбинезоне пил пиво из только что откупоренной для него банки «Шлиц».
— Я, вообще-то говоря, в Россию собирался раза два, — сказал хозяин. — Один раз совсем было собрался на две недели с делегацией фермеров. Но тут пришло время платить налоги. И я остался. У меня здесь были с этим делом осложнения.
Дядька в комбинезоне закивал головой, мол, действительно, сложности у мистера Уитмонда были. Только как-то он несерьезно закивал. И хозяин даже посмотрел на гостя осуждающе.
— А в другой раз уж и не помню, что меня задержало. Знаете, с Россией трудно. То в газетах говорят: Россия ничего, русских можно любить. Во время войны, например. Потом говорят — нет, вы должны ненавидеть русских. Никогда не разберёшь, когда что. Только начинаешь вас любить, глядь, а уже говорят — пора ненавидеть. Только рассердишься, — а уже пришло время опять с симпатией.
Я засмеялся, но хозяин был абсолютно серьезен.
Комбинезон, слушал с интересом и всё кивал головой.
— Ха, — сказал он вдруг и глянул на отельщика хитро, — у него тут с русскими старые шашни.
Хозяин посмотрел на меня серьёзно и пояснил:
— Это он про моего племянника, сына моего брата. Сейчас его здесь нет, уже лет шесть, как уехал. Странный был человек. В бога не верил. Никому не верил. Только в себя верил. И представьте, начал вдруг изучать русский язык. Уж не знаю, почему в голову стукнуло ему. Возможно, из упрямства. Никто, мол, не изучает (у нас тут вообще иностранные языки не в почёте), а я вот возьму и научусь. Купил себе русскую машинку. Я не знал об этом. И вот однажды у себя на ферме нахожу листки бумаги с русскими буквами. Ну я сразу решил — шпионское дело. И — в полицию, к тому самому шерифу, которому вы звонили. Тот говорит: нет сомнения, русский шпион. Откуда ещё тут, на Миссисипи, взяться русским буквам! Сообщили в ФБР, Приезжали из Сан-Луиса. Всё перерыли, всех переполошили. Было как раз время, когда нам надо было вас очень ненавидеть. Ну а оказалось, что это мой племянник. Мне неприятно. А ему — хоть бы что.