— Айкидо — чисто оборонительная школа, — сказал мне однажды Фил, когда золотистые тополиные листья падали на нас в парке. — Она учит реагировать на агрессию. Но как определить, когда начинается нападение? Когда другой человек замахивается на тебя? Или когда в нем зарождается намерение это сделать? Существуют ли способы выявления этого намерения прежде, чем оно превратится в действие?
— Если у тебя есть пример, пожалуйста, приведи его, — попросил я.
— Как-то я работал в больнице, — отозвался он, — и один раздраженный пациент обозвал меня и двинулся на меня, пока мы ждали лифта. Это можно было принять за намерение напасть.
— И что ты сделал? — спросил я.
— Я поднял руки перед собой, — сказал он, — и улыбнулся.
— А тот человек?
— Он передумал. Может, на него подействовали мои руки. А может, улыбка.
Некоторое время назад я прочитал «Краткую историю времени» Стивена Хокинга, поскольку считаю себя обязанным читать популярные издания в этой области, особенно написанные человеком с такими рекомендациями. При том, что книга в целом обобщает сюжеты, хорошо знакомые всем писателям-фантастам, последние главы, раскрывающие космологическое мышление автора, действительно заинтересовали меня. Еще более интересным, однако, является победа этого человека над тяжелой, изнурительной болезнью, амиотрофическим латеральным склерозом (АЛС) — болезнью Лу Герига, — который, терзая его тело, оказался бессильным остановить его разум, несущийся сквозь время, пространство, гравитацию, от количества к относительности, в поисках единств. В книге «Нейро» («Жизнь на передовой линии мозговой хирургии и неврологии») Дэвида Нунана говорится:
«…Известно, что у АЛС различают три формы течения: типичная форма, при которой пациент может прожить от двух до трех лет; ускоренное течение, при котором смерть наступает в течение месяцев и даже недель; и очень медленное течение, когда пациент может прожить десять, двадцать лет и даже дольше».
Трудно сказать, благодарить или проклинать судьбу в случаях, подобных случаю доктора Хокинга. Можно лишь поражаться мужественному сердцу, которое продолжало любить мир и работать ради максимально возможного осмысления этого мира, не будучи способным «тянуть-толкать» или уходить от нападения собственной ускоряющейся энтропии, а способное лишь «разворачиваться», лавировать среди тайн человека и Вселенной.
— Однажды на меня напали какие-то парни на улице, — как-то рассказывал Фил холодным вечером после занятий, пока мы натягивали теплую одежду и собирались возле стола, накрытого для пикника. — Один из них бросил в меня бутылку коки. Я автоматически поставил блок. Бутылка разбилась, ударившись о левое предплечье — несколько осколков в нем застряли, — и разлетелась вдребезги. Довольно впечатляющее зрелище. Должно быть, я выглядел как человек, который знает, что делает, потому что они разбежались.
— Похоже скорее на уход от нападения, чем на «разворот» вместе с ним, — высказался я.
— Да, действительно, — согласился он. — Все, что ты узнаешь о боевых искусствах, в конце концов сливается в нечто цельное. Ты вырабатываешь собственный стиль. Каждый раз действуешь по обстоятельствам.
Фил умер в понедельник 26 февраля 1990 года от амиотрофического латерального склероза. Это была типичная форма; она убила его за пару лет. Он боролся с болезнью, отражая ее нападения и применяя все приемы, на которые был способен при каждом ее приступе, теряя силы и энергию. Он ставил блоки и наносил удары; он тянул и толкал. Но у него не было иного выбора, кроме как войти в ее мир и играть по ее правилам. Я стал заниматься с учениками Фила сначала под его руководством. Потом, когда он уже не мог приходить, при всеобщем согласии класса, продолжал вести занятия, периодически докладывая ему о результатах по телефону и выслушивая его советы. Я продолжал преподавать еще несколько лет после того, как его не стало.