Я колебался, намереваясь прыгнуть вперед, как делал Кейт, но Сидденс первым рванулся в атаку, и мой защитный рефлекс вновь заставил меня съежиться. Однако я успел отпрянуть и качнуть бедрами, отводя пах — цель Сидденса — с линии огня. Зацепив его ступню ладонью, я отвел ее в сторону. Это было классическое движение, известное как сукуи уке — блок-совок. За истекший год я отрабатывал его миллион раз.
Он выбросил кулак. Я прыгнул в сторону, а потом вперед, обойдя противника, очутился позади, плотно прижавшись к нему. Он попытался выкрутиться, замахиваясь локтями и коленями, но я крепко ухватил его догу, и в течение пяти победоносных секунд он не мог достать меня. Из его горла вырвался разочарованный рев, а мое настроение поднялось до заоблачных высот, где не бывало уже почти два года.
Хорошие вещи не длятся долго. Сидденс вырвался из моего захвата и ударил локтем в ухо. Я отшатнулся, излишне раскрывшись. Отчаянно ставя блоки, я ухитрился продержаться еще секунд тридцать прежде, чем он повалил меня на пол и убил ударом в затылочную часть шеи.
Тем не менее, вернувшись после отключения в неповрежденный суррогат, я не чувствовал себя побежденным. Заметив, как я сияю, Кейт подмигнул мне. Мы с ним оба знали, что, доведись мне работать в спарринге с таким борцом, как Сидденс, год назад, я был бы убит вдвое быстрее. Теплая волна удовлетворения омывала мою нервную систему.
Одна мысль доставляла мне особую радость. Я все еще трусил в момент атаки. Но в тот раз я впервые понял, что таится за непроницаемой внешностью мистера Каллахана. Он уже повернулся к следующей паре борцов и казался целиком поглощенным схваткой, но я уже знал, что у него есть особые планы на мой счет.
В последующие шесть месяцев сенсей почти на каждом занятии разрешал мне работать в спарринге по новой, введенной им схеме. Я всегда играл роль обороняющегося. У завсегдатаев додзё появилось некое предчувствие. Они, как и я, знали, что рано или поздно я избавлюсь от своего проклятия.
Этот момент наступил совершенно неожиданным образом. Шло самое заурядное во всех отношениях занятие, когда вдруг мистер Каллахан вызвал меня на середину зала…
И сам встал напротив.
— Сегодня у вас будет нормальный спарринг. Джийю кумитэ.
Во рту у меня сразу же пересохло. Сенсей. Шихан. Он уже много лет не участвовал в спарринге со своими учениками. Приберегал свое волшебство для турнирных соперников. Чужаков. Врагов.
Я посмотрел ему прямо в глаза и постарался не намочить штаны доги.
Кейт подал команду. Когда он крикнул, я занял самую оборонительную позицию, на которую был способен.
Большинство приемов, которые обрушил на меня Каллахан, я просто не мог разглядеть. Вокруг меня мелькали кулаки, ступни, локти. Внезапно я оказался дома в своей каталке. ВР-пульт жизнерадостно сообщил мне, что матч продлился пятнадцать секунд. Мне же это показалось одной секундой.
Я рематериализовался в додзё. Каллахан кивнул и сказал:
— Сначала.
Весь дрожа, я занял свое место. Мы сошлись. На этот раз что-то пробудилось во мне, какая-то способность, которая вызревала долгое время. Назовите это состояние духа решимостью самки, защищающей своего детеныша от пасти льва. Подняв блок, я отвел летящий кулак от лица. Мое тело само увернулось от дугообразного удара в живот. Я поднял ногу, когда сенсей пытался ударить меня ступней в коленный сустав.
Он убил меня круговым ударом в голову. Я продержался не дольше, чем в предыдущий раз. Но теперь все стало яснее. Я начал различать большинство нацеленных на меня приемов.
Я рематериализовался.
— Сначала, — сказал мистер Каллахан.
О боже, подумал я. Он наступал. Я отходил как можно быстрее, бешено обороняясь.
На этот раз посреди молотилки, весь объятый ужасом, я заметил небольшую брешь.
Я ударил. Мой кулак достал подбородок сенсея. Не так сильно, как мне хотелось бы, но достаточно для того, чтобы заставить Каллахана моргнуть, когда его челюсть поцеловала суставы моих пальцев.
Несколько мгновений спустя он вновь убил меня. Я продержался двадцать три секунды.
Но все же мне удалось ударить его. Ударить его. Когда я подключился, то увидел, что он мне улыбался. Из его разбитой губы стекала струйка крови.
— Возможно, у нас еще будет случай поработать в спарринге, — сказал он и указал мне место в строю.
Следующие три месяца — в течение которых я работал в спарринге каждый вечер — закрепили то, что вспыхнуло в тот раз. У меня появилась новая способность. Хотя я по-прежнему не мог оголтело атаковать, как бывало до Монго, зато научился выжидать, позволяя сопернику раскрыться в своих движениях, и в хорошие вечера, будучи в отличной форме, мог побить практически любое число противников. Это было не так просто, как сминать их неукротимой атакой, но давало мне ощущение цели, к которой стоило стремиться, чувство неизведанной территории, которую можно было исследовать. Будучи Бесстрашным, я никогда не смог бы нанести удар сенсею. Лишь тот, кто испытал настоящий страх, способен стать мастером защиты.