Корреспондент. Он сказал это всем или только вам?
Мидлоу. Да я стоял прямо перед ним. Вот. Но остальные — трое или четверо ребят — тоже слышали. Тут он отошёл назад футов на десять — пятнадцать. Й стал стрелять по ним. И сказал нам, чтобы и мы начинали… Ну и я начал. Я дал около четырёх очередей по ним.
Корреспондент. Вы выпустили четыре очереди из своего…
Мидлоу. М-16.
Корреспондент. И это около… я имею в виду, сколько.
Мидлоу. Каждая очередь — семнадцать выстрелов.
Корреспондент. Значит, вы сделали что-то около 68 выстрелов?
Мидлоу. Верно.
Корреспондент. И сколько убили в тот раз?
Мидлоу. Как сказать… Я стрелял из автомата, поэтому вы не можете… вы просто поливаете их и поэтому не можете знать, сколько вы убили… потому что частая стрельба. Я думаю, что мог убить десять или пятнадцать из них.
Корреспондент. Мужчин, женщин и детей?
Мидлоу. Мужчин, женщин и детей.
Корреспондент. И младенцев?
Мидлоу. И младенцев.
Корреспондент. О’кэй, ну и что дальше?
Мидлоу. Ну, потом мы начали сгонять других и согнали еще семь или восемь человек, которых мы собирались втолкнуть в хижину и бросить туда к ним гранату.
Корреспондент. Итак, вы согнали ещё.
Мидлоу. Мы согнали ещё. У нас получилось семь или восемь человек. И мы собирались втолкнуть их в землянку… ну и втолкнули их туда и бросили вслед гранату. Тут кто-то приказал нам — тащить их к яме. Поэтому мы выволокли их обратно из хижины и потащили к яме… к тому времени там уже всех собрали, всего, наверное, человек семьдесят или семьдесят пять. Мы прибавили к ним наших, и лейтенант Кэлли сказал мне: Мидлоу, говорит, у нас еще есть работка. И подошел к людям и начал сталкивать их и стрелять…
Корреспондент. Начал сталкивать их в яму?
Мидлоу. В яму. Это был ров. И все мы начали сталкивать их и стрелять. Мы как раз столкнули их всех и тут начали бить из автоматов по ним. И тогда…
Корреспондент. Опять по мужчинам, женщинам и детям?
Мидлоу. По мужчинам, женщинам и детям.
Корреспондент. И по грудным детям?
Мидлоу. И по грудным. Ну вот, мы стали бить из автоматов, но кто-то сказал нам, чтобы мы перешли на одиночные выстрелы, надо экономить боеприпасы. Ну мы и перешли на одиночные. Я разрядил несколько обойм. А после этого я как раз… мы как раз… рота стала собираться снова. Мы начали двигаться обратно… и перед собой пустили туков, чтобы, ну, вы понимаете, прикрыться…
Корреспондент. Так.
Мидлоу. …и когда мы начали движение…
Корреспондент. Прикрыться. Вы имеете в виду с фронта? Чтобы они приняли на себя весь огонь, который может начаться с фронта?
Мидлоу. Верно… На следующее утро мы совсем должны были уйти из района, уйти. А я наступил на мину на следующий день, на следующее утро, и потерял ступню.
Корреспондент. И вы вернулись в США.
Мидлоу. Я вернулся в США и потерял ступню…
Корреспондент. Вы чувствуете…
Мидлоу. Я чувствую, что меня обманули. Потому что Организация ветеранов урезала мою инвалидность. Они сказали, что культя моя хорошо залечена, хорошо действует и нет болей. Ну ладно, она хорошо залечена, но ещё очень далеко до того, чтобы она хорошо двигалась. И без боли?! Болит всё время! Я должен работать на ногах восемь часов в день. И к концу дня еле могу терпеть. Но мне надо работать. Потому что надо зарабатывать на жизнь. А Организация ветеранов не дала мне достаточного пособия.
Корреспондент. Было ли у вас чувство вины за то, что вы сделали?
Мидлоу. Ну, я чувствовал, что утром меня вроде бы наказали за то, что я сделал. Позже в тот день я чувствовал себя так, будто был наказан.
Корреспондент. Почему вы сделали это?
Мидлоу. Потому что я считал, что мне приказали… это казалось тогда именно так… в то время так казалось, что я делаю верное дело, потому что, так сказать, я терял приятелей. Я потерял, чёрт дери, очень хорошего приятеля, Боба Уолсона! И это давило на меня. Ну а после того, как я сделал это, я почувствовал себя хорошо. Только позже в тот день меня начало забирать.
Корреспондент. Вы женаты?
Мидлоу. Верно.
Корреспондент. Дети?
Мидлоу. Двое.
Корреспондент. Сколько лет?