— Знаю, — ответил Дмитрий. А теперь собирайся. Куда? Туда же! В массы, к мужику. Скоро рассвет. До восхода солнца мы должны быть за городом.
...Месяц или больше они блуждали по Тульщине. Стояла ранняя погожая осень, с полей свозили последние копны, над землей плыло, цепляясь за ветви деревьев, за желтеющий бурьян, щедрое бабье лето. На лугах косили отавы, и пьянящие запахи привядшей травы густо бродили в воздухе.
Работы не было. Кравчинский и Клеменц ходили от деревни к деревне, однако охотников нанимать их не объявлялось. Можно было бы податься на заготовку дров, но сейчас это не подходило. Во-первых, все время в стороне от людей, в лесу; во-вторых, заработок мал, десять — пятнадцать копеек в день, из них половина на питание.
— Дьявол с ней, с работой, — говорил Кравчинский, — больше будем ходить — больше будем общаться с людьми.
— Двое молодых здоровяков слоняются без дела от села к селу, глаза людям мозолят, — неизвестно кого упрекал Клеменц. — Так и остановить могут. Нарвемся на служаку старосту...
— Что же ты предлагаешь?
— Во всяком случае, скорее приобщаться к какому-либо делу.
...Как-то шли по дороге, поднимаясь на небольшое с глинистыми выбоинами взгорье, и услышали, что их догоняет подвода.
— Смотри, еще и подъедем, — обрадовался Сергей.
Дмитрий оглянулся, посмотрел на подводу.
— Нас только там и не хватает.
Лошаденка действительно еле тащила не в меру большой, видимо пароконный, воз. На возу сидела девушка-подросток, а рядом с нею на сене белел туго набитый мешок муки. Обок подводы, помахивая кнутом, шел хозяин, человек лет пятидесяти, в опорках, в сером зипуне и вылинялой смушковой шапчонке. Путники поздоровались с крестьянином, тот поклонился.
— Далеко до села? — спросил Клеменц.
— Версты четыре.
— Без лишку?
— Смотря куда. До крайней хаты, к примеру, без лишку... А вам в какое место?
— Да нам лишь бы работа, где угодно остановимся, — сказал Кравчинский. — Не слыхали — никому не нужны пильщики или плотники?
— Кто его знает, — задумался крестьянин. — Лесов, видите, поблизости у нас нету...
— Может, кто строится, — добавил Клеменц. — Хату или хлев
ставит.
— Село большое — разве все узнаешь, — пожал плечами крестьянин. — Но не больно в наши времена разгоняются на хаты да на хлева... Недород у нас. Как бы самому не довелось на заработки подаваться.
— А что же помещик? Разве не поможет?
Крестьянин взглянул на них подозрительно, гикнул на коня, поправил вожжи и ответил:
— Помещик как помещик. Слово его теплое.
— Богатый?
— Ничего себе. Н-но! Только нам-то что из его богатства?
— Вот у нас хотят делить помещичью землю, — продолжал Сергей. — Чтобы всем поровну.
Крестьянин подобрал вожжи, подогнал уставшую лошаденку. Она еле перебирала ногами, тяжело ходили ее бока, на ребристом крупе проступал пот.
— Подождем, пусть отдышится, — сказал Дмитрий.
Однако хозяин не послушался, хлестнул кнутом по лошадиной спине, сердито нокнул. Подъем как раз был на изломе, хотя до конца его оставалось еще несколько десятков шагов, и подорожные взялись подпирать воз. Силы им занимать не приходилось, и лошаденка потянула веселей. Вскоре выбрались на гору, впереди замаячило село. Сергей и Дмитрий поправили фуражки, съехавшие было набок, пошли рядом с возом.
— У нас, говорю, делить помещичью землю собираются, — продолжал прерванный разговор Кравчинский.
Крестьянин натянул вожжи, раздраженно сказал:
— Забирайте свои узлы.
— Подождите, дядька, — удивленно проговорил Сергей.
— Некогда мне тут с вами растабаривать, забирайте! — Он ударил клячу кнутом, воз резко рванулся вперед.
Клеменц едва успел схватить узлы. Подвода отдалялась. Сергей и Дмитрий провожали ее долгим, несколько удивленным взглядом.
— Вот так поагитировали, — сквозь смех сказал Клеменц. — Теперь в селе и не показывайся. Перехитрил нас дядька.
— Та-ак, — протянул Сергей. — А что я тебе говорил в Москве, помнишь?
— И кого же он перехитрил? От кого убежал? Жалко его.
Они стояли, пока подвода совсем не скрылась из виду, затем, подавленные случившимся, побрели дальше.
И все-таки им посчастливилось. Однажды утром, когда Кравчинский и Клеменц, только-только выбравшись из копны сена, где ночевали, умывались над небольшим извилистым ручейком, на лугу остановилась пароконная подвода. Увидев разбросанное сено, двоих незнакомых, хозяин подошел, кивнул, здороваясь, и недовольно проговорил:
— Сразу видно — не хозяйские дети.
— Из чего же это видно? — отозвался Дмитрий, вытирая раскрасневшееся от студеной воды лицо.