...Восстание должно было начаться со дня на день. Для этого на протяжении первой декады апреля всем участникам его необходимо было собраться в Сан-Лупо. Приехал Кафиеро, появился Леопольдо Ардинги — портной из Сесто-Фиорентино, Миссимо Инноченти — шляпочник из Флоренции, прибыли и другие повстанцы — студенты, каменщики, грузчики, ремесленники, списанные на берег матросы, бывшие гарибальдийцы... Все размещались в том же домике. Кравчинский отправляет Смецкую назад в Неаполь, провожает ее до ближайшей железнодорожной станции Солопако. Здесь он должен встретить одного из активных повстанцев — Гастано Грасси...
Появление неизвестных людей, подозрительная суета вокруг домика на окраине городка привлекли внимание полиции. Пятого апреля группа полицейских попыталась войти во двор, познакомиться с новыми жильцами, однако жильцы оказали вооруженное сопротивление. Во время перестрелки два полицейских были ранены. Повстанцы отбили нападение, однако силы была неравными, вражеские ряды многочисленнее и лучше вооружены... Когда наступил вечер, Кафиеро, командир отряда, отдал приказ отходить в горы. Ардинги и Инноченти он посылает в Солопако, чтобы обо всем происшедшем предупредить Кравчинского и Грасси. Это было в ночь на шестое апреля.
Накрапывал дождь, в Солопако все спали. Проводив Смецкую, Сергей и Грасси вошли в помещение вокзала, чтобы обогреться и дождаться утра. Здесь и нашли их посланцы Кафиеро, но не успели друзья поговорить, как в помещение вокзала ворвались карабинеры, приказали всем сидеть на месте, не двигаться. Дула карабинов угрожающе были направлены на заговорщиков и при малейшей попытке к бегству или к сопротивлению готовы были стрелять...
Во время ареста у них отобрали оружие — карабины и револьверы, у Рублева — бумаги. Много бумаг. Он прятал их в дорожном саквояже, который пытался незаметно оставить в помещении вокзала. Содержание бумаг давало основание характеризовать их как инструкцию ведения партизанской войны в горах. Согласно инструкции, борьба начинается небольшими отрядами, количество которых, непрерывно увеличиваясь, со временем должно привести к всенародной войне, к свержению существующего строя.
Задержанных сажают в беневентскую тюрьму. Полиция торжествует: бумаги купца Рублева свидетельствуют, что он не рядовой повстанец, а, очевидно, один из руководителей. Значит, схватили не за ниточку, прямо за клубок, за Рублевым пойдут и другие.
Через несколько дней Сергея и его сообщников переводят в тюрьму «Санта Мария Капуа Ветере», заведение более надежное, чем беневентское. Их пока еще не трогают, не мучают допросами, хотя большей, чем поражение, муки для повстанцев трудно и придумать. Затея их провалилась, потерпела крах. В тюрьму ежедневно привозят все новых и новых участников заговора. Единственное, что вселяет в них надежду, — это отряд Кафиеро. Карлу удалось вывести группу на вершину Матезе, оторваться от карателей-карабинеров, перейти в другую провинцию — Казерти. В городке Летино они даже захватили мэрию, сожгли списки должников, в Галло, как рассказывали схваченные, то же самое...
Но однажды, спустя неделю после их ареста, ворота «Санта Марии» раскрылись как никогда широко, принимая новую партию повстанцев. Среди них и Кафиеро.
Это была трагическая встреча. Друзья обнялись, долго стояли в объятиях друг друга. На покрасневших от бессонных ночей и усталости глазах Кафиеро сверкали слезы.
— Я ничего не мог, — едва сдерживая рыдания, говорил он. — Мы готовы были на все... На вершине Матезе нас поливали дожди, до костей пронизывал холодный ветер, но мы держались. Карабинеры не решались вступать с нами в стычку. Мы чувствовали силу, люди рвались в бой. Сергей, дружище, видел бы ты этих людей... Они достойны гарибальдийцев, с ними все можно одолеть... А потом подошли регулярные армейские части. С артиллерией... Нас окружили... Боеприпасы кончились... Повстанцы не хотели сдаваться... Они готовы были умереть... умереть в бою, как подобает солдатам... Но я понял, что это напрасно, не нужно... Я приказал сложить оружие, слышишь, Сергей? Я приказал... — Он все же не удержался, припал головой к его плечу и зарыдал.