В доме Вали, в Орде, Пырали окружали почетом и лаской. Когда Айганым родила сына, Вали попросил ишана дать мальчику имя.
Пырали внимательно посмотрел на младенца-племянника, воздал хвалу родителям и всем именитым людям, которые были в доме. Собрался с мыслями, заговорил медленно и значительно:
— Сон я видел недавно. Саргалдак, мой священный отец, приходил ко мне. Сказал, скоро родится мальчик и повелел дать ему имя Чингиза. Я спросил священного отца, в чем значение этого его повеления. И Саргалдак ответил: «Начальный хан — Чингиз и последний хан — Чингиз. Вся сила первого Чингиза сосредоточится в нем, в моем внуке».
Как могли не верить словам Пырали и родители и все, кто был здесь в этот час? Как мог рассказ о вещем сне прорицателя не обойти степные аулы? Малыш, нареченный теперь не только дядей, но и людской молвой последним Чингизом, привыкал и к ласкам родителей и к почтительности посторонних.
Тяжело заболел Вали. Когда потеряна была надежда на выздоровление, его спросили:
— Что вы нам завещаете, хан-ага?
Вали тихо произнес, с трудом подбирая слова:
— Живые не внемлют голосу мертвецов. О чем говорить мне вам сейчас? Живите по заветам бога. Хозяин Черного шанырака, которым владел когда-то наш дальний предок Солнечный луч, вот он: Чингиз, Чига-жан! К нему он перейдет по наследству!
… Умер Вали, и Черный шанырак пока больше не ставился для ордынской белой юрты. Айганым, принявшая ханскую власть, не решилась воздвигать его над своей головой, считая священное наследство предка достоянием мужской руки. Но она ухаживала за Черным шаныраком, держала его под замком и зимой и летом, а каждой весной выставляла на солнце, сушила, чистила, смазывала жиром вновь. Вырастет Чингиз, думала она, повзрослеет, женится, власть перейдет к нему, и для новой богатой юрты она установит этот знак могущества и родовитости.
Чингиз беспечно играл, не подозревая, что ему прочат великое будущее. Равнодушно он отнесся и к известию о том, что в степи ждут высокого гостя из Петербора — Петербурга, лицо царской фамилии.
Сам Сперанский сообщил это Айганым.
Опытный царедворец, не оставивший мысли о дальнейшей карьере, прерванной внезапной высылкой и даже весьма почетным, но малым, по его масштабам, сибирским генерал-губернаторством, — решил не без тайных расчетов обставить как можно пышнее встречу знатной персоны.
Он написал письма ага-султанам всех округов и приказал им изготовить самые дорогие белоснежные юрты, чтобы высокий гость был приятно удивлен при одном их виде. Юрты предполагалось расставить на живописном берегу Иртыша. Там было задумано провести и той с байгой, национальной борьбою и другими народными играми.
Не в характере Айганым было уступать другим ага-султанам. Ей хотелось всех превзойти и юртой и ее убранством. Она собрала лучших мастеров своего округа и долго советовалась с ними. Задумала так: свалять кошмы из шерсти белых ягнят; добавить мел в кошмы, чтобы придать им ослепительную белизну; для решеток и шанырака подобрать разноцветные краски; края кошм орнаментировать узорами из красного сукна; и снаружи юрты и внутри развесить специально вытканные для торжества ковровые ленты; стены и пол убрать дорогими коврами и циновками.
Мастера принялись за работу. О нарядных коврах, о праздничной посуде и других ласкающих глаз редкостных вещах Айганым не надо было заботиться: такого заветного добра в Орде в доме Вали было вдоволь. Богатство это накапливалось годами, десятилетиями, веками. Пышные меха, бесценные ковры востока, золотые и серебряные блюда и чаши, — чего только не было в сокровищах потомков Аблая. Даже ухаживать за этими драгоценностями, беречь их было не под силу одному человеку. Не для одной праздничной юрты, для нескольких юрт с избытком хватило бы этого убранства!
Юрту для знатной персоны приготовили в срок. Те, кому ее удалось посмотреть, восхищались:
— Ничего подобного и видеть не видели. Да и слышать не слышали, чтобы где-нибудь была такая юрта.
Ага-султаны втайне друг от друга готовились к празднику. Чтобы удивить не только высокого гостя, но и своих соседей. Впрочем, тайны плохо сохранялись в степи. Султаны во все концы рассылали соглядатаев. Если бы можно было собрать всех соглядатаев вместе, они бы единодушно сказали: