Но недаром говорят, что у народа пятьдесят ушей. Казахи всех шести сибирских округов узнали, как преобразилась в Омске Айганым. Судили вкривь и вкось, строили самые неправдоподобные догадки.
Одни утверждали:
— Сперанский и Айганым давно спелись. Вдова недолго тосковала. Вот губернатор и хочет ее показать разодетой.
Другие, напротив, передавали:
— Есть у некоторых народов обычай — высокому гостю предлагать в постель красивую женщину. Как бы наша Айганым не стала таким подарком.
В этих словах, в общем далеких от правды, были и ее зерна.
Сдержанному суховатому Сперанскому нравилась Айганым. В ней он впервые видел женщину востока — броскую, яркую, экзотическую. И вдобавок наделенную хитрым и гибким умом. Но если он впервые увидел такую женщину в Иртышской степи, то и высокий гость до сих пор не встречал ничего подобного. Пусть обратит внимание, пусть удивится. Может быть, и в юрту к ней зайдет. И отблагодарит генерал-губернатора за столь диковинное знакомство. Бог даст, все будет хорошо.
Долгожданный день приближался. Все высокие военные и административные чины Омска во главе со Сперанским встречали лицо царской фамилии, следовавшее по казачьей линии. Айганым среди них не было, хотя первоначально подумывали о том, чтобы взять ее в свиту. Сперанский решил, — интересней и неожиданней будет ее появление у белой юрты. Не было среди встречавших и султанов остальных казахских округов. Им предписано было ожидать знатную персону на берегу Иртыша в своем праздничном ауле. Церемониал разработали самый подробный. Старшим, ага-султанам, вменили в обязанность находиться в час прибытия судна у самого причала. Трое — по одну сторону сходней, трое — по другую. Требовалось стоять, низко склонив головы и скрестив руки на груди. Пожелает высокий гость заговорить, — отвечайте, приподняв голову. Не пожелает, самим — ни-ни! Что касается младших, кши-султанов, то им был поручен уход за гостями. Остальным казахам до начала праздничных состязаний и игр запрещалось даже показываться у юрт.
Как бывает почти всегда, получилось несколько иначе.
… Корабль в положенный срок причалил к мосткам. Ага-султаны заволновались, заметались, но все же успели выстроиться там, где им было указано. Но тут оглушительно заиграл военный оркестр, по мостку начали спускаться офицеры из свиты, и каждого можно было принять за лицо царской фамилии. Одни здоровались, оглядывали султанов, на ходу заговаривали с ними, другие проходили важно и молча. Медные трубы взвыли столь грозно, что ага-султаны прозевали высокого гостя.
Уже на пути к юртам Сперанский успел шепнуть в суматохе султанам:
— Во всех юртах побывать не сможет. Зайдет в одну-две, которые ему приглянутся. Идите за мной, не отставайте. Может, потребуются объяснения, завяжется разговор.
Взгляд знатной персоны остановился на юрте Маймака. Пружинистыми, натренированными шагами он, сопровождаемый офицерами, быстро вошел под войлочный купол с полумесяцем, считанные мгновенья пробыл там и так же пружинисто и быстро вышел обратно. За ним семенил польщенный вниманием, багровый от радости кзылжарский купец первой гильдии, но лицо царской фамилии решило сле-довать дальше. Однако пришлось слегка сдержать свой стремительный шаг. У юрты полукругом стояли ага-султаны со Сперанским в центре. Разговор вот-вот мог состояться, если бы взгляд высокого гостя не встретился со взглядом Айганым.
Султанша вспыхнула, зарделась. Она, и как наследница Черного шанырака, и как представительница своих аулов, и просто по-женски, — была несколько оскорблена тем, что высокий гость, сходя с корабля на землю, и на всех них и на нее не обратил никакого внимания. Ее самолюбие было уязвлено. Теперь она не хотела позволить члену царской фамилии повторить пренебрежительный поступок. И встретившись с его взглядом, она сделала то, что делают все красивые женщины на свете. Легко откинула нежное покрывало, прямо посмотрела на гостя своими большими черными глазами, улыбнулась так, что это можно было принять и за смущенье, улыбнулась на одну какую-то секунду, и тут же опустила ресницы и снова почтительно склонила голову.
Знатный гость, необыкновенно слабый по женской части, все это сразу же приметил и немедленно оценил и бросающиеся в глаза и возможные достоинства красивой кайсачки, представительницы полудикого в его понимании племени. «Они же едят сырое мясо и жен содержат вместе. Неужели и она? Ест кровавую баранину и живет в юрте вместе с другими женами своего кочевого повелителя? — мелькнуло в его воображении. — Не может быть! Это — Восток, это украшение гарема».