В числе четырех жен Вали младшей и самой любимой была Айганым. Она стала женою хана, когда ему перевалило далеко за пятьдесят. Следуя устным преданьям, я подробнее расскажу об этой женитьбе хана на Айганым.
Вали, принявший с Черным шаныраком власть, по-прежнему жил в ставке отца, в урочище Кзылагач, неподалеку от Синих гор, Кокчетау. Подрастали дети, волосы хана тронула седина. Однажды пришлось ему поехать в аулы на берегах Есиля — разобраться и уладить некоторые тяжбы. В этом есильском краю жил и паломник в Мекку — хаджи Малим, выдавший некогда одну из своих дочерей замуж за Аблая. В доме сына Малима, хаджи Саргалдака, и остановился Вали.
Саргалдак долгие годы учился в Черной Бухаре, двенадцать наук изучил он от начала до их вершин. В своем краю у него была слава ученого мужа, не имеющего себе равных. Темные кочевники видели в нем святого, который мог и предсказать судьбу, и таинственной речью согнать шайтанов — чертей с неба, и скручивать в три погибели злых духов на земле. Кем только не был Саргалдак в глазах своих земляков: и духовным лицом — имамом, и единственным лекарем на есильских берегах. Получая обильную мзду и как исцелитель больных и как мусульманский наставник, Саргалдак богател из года в год, и ко времени приезда Вали уже был знаменитым баем в есильских аулах.
Вали-хан, закончив свои дела по тяжбам, гостил у Саргалдака. Хаджи воспринял многие обычаи Бухары и стремился быть верным во всем мусульманской религии, не отступать от ислама. Хотя он, как было принято в казахском быту, и не принуждал своих жен, невесток и взрослых дочерей скрывать свои лица под паранджой, но, однако, не показывал их чужим мужчинам и выделял женщинам отдельное жилье, откуда им был закрыт путь в гостевую юрту. Не сделал Саргалдак исключения и для Вали и его спутников.
В многочисленной свите Вали были и нукеры-конники, и охотники, и певцы-домбристы, и шутники-острословы. Словом, джигиты, владевшие самыми разными искусствами. Преимущественно молодые люди, охочие до всяческих забав. Один из джигитов загорелся желанием подсмотреть, что за прелестниц скрывает Саргалдак в строгом уединении. Изловчился, нашел укромный наблюдательный пост и сразу же приметил юную красавицу, поразившую его взгляд. До чего ж она была необыкновенной! Высокая, с тонким станом, со светлой кожей цвета яичного белка. Как сияли ее большие черные глаза в оправе чудесных ресниц, как оттеняли высокий лоб густые черные брови! Изящный прямой носик был чуть-чуть приподнят. Но, должно быть, всего прекраснее были волосы, заплетенные в десятки кос. Когда девушка выпрямлялась, косы, закрывая шею и грудь, сливались — в одну волнистую шаль, сверкающую живыми черными переливами.
Джигит, восхищенный пленительной красавицей, простодушно рассказал о ней Вали. Хан слушал внимательно, с любопытством и даже скрытым волненьем. Потом поручил джигиту все разузнать, — ’и кто она такая, и как ее зовут, и сколько ей лет. Расторопный нукер правдами и неправдами выяснил, что девушка эта с лунным именем Айганым — дочь Саргалдака от второй жены — узбечки, что ей всего шестнадцать лет, но она образованна по-мусульмански и знает несколько восточных языков.
Но и джигита и прежде всего самого Вали потрясла одна почти сказочная подробность. Всеведущий человек открыл эту тайну джигиту.
Вот что он рассказал:
— Наши ходжи считают себя потомками Мухаммеда-Пайгамбара. И теперь это неожиданно подтвердилось. На смуглом теле Мухаммеда-пророка между лопатками, говорят, был вещий знак — круглое родимое пятно. Временами оно появлялось и на теле его потомков. Много поколений сменялось на земле, и наконец вещий знак выступил снова. Им-то и отмечена дочь ходжи Саргалдака Айганым. Это черное родимое пятно на светлой коже посередине груди между двумя выпуклостями повторяет размером своим и формой знак Пайгамбара. Но в отличие от крупной родинки пророка, единственной на его теле, родимое пятно Айганым, словно желая украсить девушку, повсюду оставило свои следы-крапинки. Одна крапинка, как бисерное зерно, чернела под левым глазом, другая, такая же крохотная, приютилась над правым уголком рта; крапинки, — шептал всеведущий человек, — рассыпались и по животу брызгами от родимого пятна. Родители гордились, считая родинки признаком святости дочери. Но как ни стремились они уберечь семейную тайну, народ навострил свои пятьдесят ушей. Каждому был известен секрет Айганым. И стали ее называть в степи лебедью с пестрой грудью.