Бальзак - госпоже де Берни:
"Думаете ли вы обо мне так же неотступно, как я думаю о вас? Любите ли вы меня так сильно, как говорите?..
Как вы были хороши вчера! Много раз вы являлись мне в мечтах, блистательная и чарующая, но признаюсь, вчера вы превзошли свою соперницу - единственную владычицу моих грез; правда, на ваших устах не играла кроткая улыбка, но во всем остальном вы как две капли воды походили на ослепительную красавицу моих сновидений, а ведь я щедро наделял ее божественной прелестью и огорчался, что вам не дано быть такой. Не говорите мне о своем возрасте, ибо я рассмеюсь вам в лицо; слова ваши звучат как дурная шутка, даже мой колченогий спутник и тот сказал бы, что вам больше тридцати лет не дашь!
Признайтесь, на вас было то самое облегающее платье, что и в воскресенье, и вы вновь надели его вчера, зная, что на сей раз никто не скажет, будто это ради меня; к тому же вам хотелось меня порадовать и заставить забыть, что на голове у вас эти противные папильотки. Однако если бы вы хотели меня совсем осчастливить, то поздоровались бы со мной так же нежно, как попрощались".
Некоторое время она еще не отваживалась на последний шаг. Не раз она уже почти уступала, но в решительную минуту уклонялась.
"Ничто не помешает мне, - писал Оноре, - быть у садовой ограды в десять часов, и я буду ждать хоть до утра, думая о той, которую я уповал здесь встретить. Так сладостно ждать, даже потеряв надежду".
Однажды вечером она сделала вид, будто уходит, потом возвратилась и, застав его в саду, уступила.
Бальзак - госпоже де Берни, начало мая 1822 года:
"О Лора! Я пишу тебе, а меня окружает молчание ночи, ночи, полной тобой, и в душе моей живет воспоминание о твоих страстных поцелуях! О чем еще я могу теперь думать? Ты завладела всеми моими помыслами. Да, отныне моя душа неотделима от твоей, и, куда бы ты ни пошла, я всегда буду следовать за тобою.
Перед моим взором неотступно стоит волшебное видение, исполненное нежной прелести; я все время вижу нашу скамью; я ощущаю, как твои милые руки трепетно обнимают меня, а цветы передо мной, хотя они уже увяли, сохраняют пьянящий аромат.
Ты полна опасений, и тон, каким ты их высказываешь, раздирает мне сердце. Увы, я больше, чем когда-либо, уверен в том, в чем клялся, ибо поцелуи твои ничего во мне не переменили. Впрочем, нет, я и впрямь переменился, я безумно люблю тебя".
Воспоминание о Руссо преследует Оноре, и он называет госпожу де Берни "милая моя матушка". Ему очень трудно расставаться с нею. Иногда, распрощавшись со своей возлюбленной поздно вечером, он затем возвращается в сад, одиноко сидит "на заветной скамье" и, сиротливый, печальный, предается раздумьям. Когда он приходит домой, все кажется ему тусклым, бесцветным. "Улыбка бабули была мне неприятна, голос отца больше не радовал, и я стал проглядывать газету со слезами на глазах". Даже раскатистый смех славной мамаши Комен, которая читала "Жана-Луи" и приговаривала: "Ах, сударь, до чего ж потешная книга!" - больше не доставлял Оноре никакого удовольствия. Он пишет Лоре: "Господи, уж лучше бы я не появлялся на свет... Я чувствую себя таким несчастным - и когда я один, и когда бываю на людях".
Человек, охваченный страстью, вскоре становится неосторожным; Оноре слишком часто посещал "дам с околицы". Дети госпожи де Берни все понимали, обсуждали и осуждали происходящее.
"Думается, нам не следует обманывать себя: острый взгляд юных девиц все разгадал. Ничего определенного я не знаю, но стоит мне только посмотреть на твою Э. [Элиза де Берни родилась 28 июня 1806 года; ей в ту пору было шестнадцать лет (прим.авт.)], как она вспыхивает... Что касается А. [Александрина де Берни родилась в 1813 году (ей девять лет) (прим.авт.)], то в ее глазах можно прочесть презрение и бездну других сходных чувств. Ж. [Жанна де Берни родилась 10 апреля 1797 года (ей двадцать пять лет) (прим.авт.)] уже давно все поняла, и все они относятся к нам с недоброжелательством, которое даже не стараются скрыть".
Теперь неосторожно ведет себя госпожа де Берни, а юный любовник умоляет ее быть осмотрительной. Надо сказать, что госпожа Бальзак возвратилась из Байе; она обо всем догадалась и весьма неодобрительно взирает на слишком частые визиты сына в "дом на околице", а главное - на его ночные отлучки. В молодости не умеют таить своих чувств. Госпожа Бальзак знает, что Оноре влюблен в ее сверстницу, он просто одержим этой любовью и забросил работу. У нее мигом созревает решение: надо отправить сына в Байе, к Сюрвилям.
Разве в силах Оноре воспротивиться? Ведь мать станет сверлить его леденящим взглядом холодных синих глаз. К тому же он рад свидеться с сестрою, понаблюдать жизнь в Байе, присмотреться к существованию молодоженов; однако ему жаль расставаться с возлюбленной. Во всяком случае, он хочет "еще раз взглянуть на скамью", взглянуть на нее в последний раз и даже... Оноре решается просить о большем: пусть госпожа де Берни приедет в Париж. Он будет там ждать ее один - в жилище, которое сохранили за собой его родители. "Не могла бы ты туда вырваться?" Вот его план: в среду, восьмого мая, они "еще раз взглянут на скамью"; воскресенье, двенадцатого, он проведет с нею в Париже, а четырнадцатого уедет в Байе.
Родители радовались, что сын уезжает.
Бернар-Франсуа Бальзак - Лоре Сюрвиль, 18 мая 1822 года:
"Посылаем вам Оноре... Каждый день он делает новый шаг к познанию мира... Но ведь в жизни самое главное - здоровье, а вот о здоровье-то он совсем, ну совсем не заботится. Не умеет он об этом беспокоиться. Если и вспоминает изредка, что силы надо беречь (ему настойчиво напоминает об этом дурное самочувствие), то боюсь, что все благие решения он откладывает в долгий ящик".
Оноре и в самом деле удалось отсрочить свой отъезд до 21 мая. Госпожа де Берни дала ему в дорогу флакон туалетной воды, "свой амулет", и томик стихов Шенье, который они читали вдвоем; он взял с нее слово, что она каждую неделю будет присылать письмо, "написанное убористым почерком и так, чтобы на бумаге не оставалось пустого места", адресуя его в Байе, на улицу Тентюр, господину Оноре, живущему у господина Сюрвиля. Ему так грустно было уезжать! Приходилось все бросить - занятия, удовольствия. Но пути к отступлению не было. "Роковая поездка твердо решена, и матушка говорит обо мне так, словно я уже в дороге..." Госпожа Бальзак сообщает своей дочери Лоре, что Оноре уезжает "в самом плачевном состоянии" и что расстались они очень холодно. Но она сгущает краски. Луи Бруэт, слуга, которому поручено удостовериться, что Оноре действительно сел в дилижанс, по возвращении рассказывает: молодой хозяин пустился в дорогу с "красоткой графиней" и оживленно болтал с нею, когда экипаж отъезжал. Прекрасно! Если он волочится за дорожными спутницами, стало быть, беда не так уж велика, как опасались обеспокоенные родители. А все дело в том, что Оноре настолько любит жизнь и так умеет расцветить ее с помощью воображения, что не способен долго чувствовать себя несчастным.