Переговариваясь, они добрались до выхода из подвала и поднялись по лестнице.
– Поговорил, – сказал Корн коменданту. – Пошлите кого-нибудь закрыть камеру, Людвик. Благодарю вас за услугу, теперь я ваш должник!
Простившись с тут же забывшим их бароном, поспешили отойти от тюрьмы, взяли наёмный экипаж и вскоре были в своей комнате.
– Рассказывай всё, что помнишь! – приказал Корн. – Садись на кровать, так мне удобней работать.
Маг поставил стул рядом с кроватью Глеба, сел и закрыл глаза.
– Плохо! – сказал он, когда юноша закончил свой рассказ. – Ты чуть было себя не потерял. Если это и лучше смерти, то ненамного. Извини, но я просто не подумал, что заключённый может на такое решиться. У него были кое-какие магические способности, которые не позволили мне сразу же разорвать ваш контакт. Ты запомнил семнадцать лет его жизни, более того, как-то договорился с перенесённой личностью. Вы слились, и если ты этого пока не чувствуешь, то почувствуешь в самом ближайшем будущим, скорее всего, после ночного сна.
– И кем я буду? – с невольным страхом спросил Глеб.
– Трудно сказать, – пожал плечами Корн. – Если бы мне не удалось разорвать контакт и в тебя перелилось всё содержимое головы графа, то ты им и стал бы. В новой личности от тебя осталось бы слишком мало. А сейчас... Пожалуй, ты больше Глеб, чем молодой граф Анджей, хотя сможешь пользоваться теми знаниями и навыками, которые он приобрёл к семнадцати годам. Могут немного измениться характер и привычки. Возможно, ты получишь от него симпатию или ненависть к каким-то людям, но этим чувствам двадцать лет. Сейчас останешься здесь, а я пойду договариваться о поисках твоей Дарьи. Вернусь – пообедаем. Старайся, пока меня нет, никуда не выходить из комнаты.
– Вы можете меня усыпить? – спросил Глеб. – Мало мне было страхов из-за Дарьи, так теперь трястись из-за себя! Я до завтрашнего утра просто рехнусь!
– Может, так лучше, – согласился Корн. – Ложись и закрой глаза!
Посмотрев на заснувшего юношу, он вышел из комнаты и запер дверь своим ключом. Отсутствовал маг больше трёх часов. Когда он вернулся, в комнате ничего не изменилось.
Глеб проснулся из-за того, что его трясли за плечо. Открыв глаза, он увидел Корна.
– Как себя чувствуешь? – спросил он. – Пора просыпаться. Я распорядился об обеде.
– Странно я себя чувствую, – прислушиваясь к себе, пробормотал юноша. – Столько нового... Я по-прежнему Глеб и люблю родных в Берёзовке, но у меня теперь есть любовь и к двум другим сёстрам и матери. К отцу с братом нет тёплых чувств. Это я говорю о графах Каменских. Вы не знаете, что с ними сейчас?
– Понятия не имею, – ответил маг. – Вроде бы года три назад старший граф был жив. Что помнишь ещё?
– Очень многое. Помню всё, чему учили Анджея, его приятелей и знакомых. Он до шестнадцати лет жил в имении и только последний год – в столице, так что я теперь и её знаю, хоть и не всю. Насчёт меча... Он мастерски владел мечом и кинжалом и мог применять в бою оба клинка. Теперь и я это смогу, хотя нужно хоть немного потренироваться. У меня хорошая подвижность, но не помешает добавить сил. Знаете, Корн, всё время, пока я жил на западе, чувствовал какую-то неуверенность... Я не знал вашей жизни и постоянно был от кого-то зависим. Сейчас ничего этого нет. Сегодня надо купить подобающую одежду и хорошее оружие. Никакая учёба мне не требуется, поэтому можно не экономить. Скажите, как сходили вы?
– Нашёл нужных людей и договорился о поисках, – ответил Корн. – Заплатил полсотни аванса и столько же заплатим потом. Если они найдут девушку, надо добавить ещё сто монет. Я счёл, что для вас это не слишком дорого.
– А почему на вы? – спросил юноша.
– Потому что вы теперь настоящий дворянин, – ответил Корн. – У вас даже немного изменилась осанка. Только смотрите, Глеб, не стоит кому-либо говорить о вашей графской половине. Семья Каменских никогда вас не признает, а остальные отнесутся с подозрением. Магия противна Богу, значит, и всё, что сделано с её помощью, тоже греховно. Продолжать?
– Не нужно, – покачал головой Глеб. – Но Дарье я скажу. Она слишком хорошо меня знает и сразу почувствует что-то чужое.
– Дело ваше, – сказал Корн, – но я не говорил бы или отложил такое объяснение на будущее. Если она проболтается, может сильно осложнить вам жизнь. Потом это уже не так опасно. Вы к ней относитесь по-прежнему?