По законам неевклидовой геометрии Лобачевского – параллельные прямые всё-таки пересекаются. Этот образ «неевклидовой» метафоры применительно к жизни любил Достоевский, как никто другой знавший, что часто судьбы людей, вопреки их воле, складываются не по предписаниям формальной логики и житейской справедливости, но в силу неведомых нам иррациональных, непредсказуемых, если так можно выразиться, метапричин, смысл которых, быть может, откроется только на последнем суде. Несущие в себе заряд личности, характера, судьбоносной энергии человека, в жизни напряжённые параллельные линии, пересекаясь, искрят, обжигают, потрясают счастливыми или трагическими событиями, поворотами биографии, привычного пути. Случается, что они искрят стихами, сполохами поэзии…
Обо всём этом я думал, знакомясь с творчеством поэта Николая Заикина. К своим шестидесяти годам он впервые выходит к читателю со стихами. Как же так получилось, в чём тайна столь позднего дебюта? Вряд ли и сам Николай Заикин знает ответ на этот вопрос. Несомненно лишь одно, что не обошлось тут без той самой «неевклидовой» странности судьбы, которая вполне могла сложиться совершенно иначе. Но сложилась так, как сложилась. А именно – на двух параллельных то ли встречных, то ли попутных (кто теперь разберёт!) курсах…
Всегда оставаясь в душе поэтом, Заикин жизнь посвятил другой, в общем-то, весьма далекой от литературы профессии. Закончив юридический факультет Московского университета, работал и следователем, и главным редактором журнала «Вестник Верховного суда СССР». Он до сих пор возглавляет журнал «Законность» (прежнее название – «Социалистическая законность»). При этом, словно неизлечимой болезнью (которую Пастернак называл «высокой болезнью»), он все эти годы мучился любовью к поэзии, ещё в студенческую пору занимаясь в знаменитой литературной студии «Луч» в МГУ у Игоря Волгина, а затем у Юрия Левитанского в студии «Зелёная лампа» при журнале «Юность»… В том прошлом, будучи талантливее многих более пробивных молодых столичных ровесников, Николай Заикин, со свойственной бывшему провинциалу из тверской деревни скромностью, видимо, не поверил в собственные способности и как бы раздвоил личную жизнь, глубоко запрятав своего поэтического двойника в некое подполье сознания, иного, параллельного существования. Но, как известно, шила в мешке не утаишь. Иногда (а бывало и часто!) этот подпольщик-двойник вырывался на свободу и требовал слова. Вот тогда «параллельные» и пересекались и от замыкания начинали «коротить», искря вспышками прорывающихся стихов, ритмов, воспоминаний детства и признаний в любви к дорогим людям, к матери, жене, детям, к природе, дому, к Родине и Небесному Творцу:
Ищу не новое, а вечное,