— Сначала надо было разобраться с собакой, а потом продолжать движение.
Чем и зафиксировал в сознании Сватова еще один позитивный вывод на негативном материале.
На этом история с гвоздем в прихожей не кончалась. Обладая удивительной и уже отмеченной способностью вызывать сочувствие окружающих, Виктор Аркадьевич моментально сдружился с инспектором Василием Степановичем Кожемякиным, и они вместе, теперь уже не на бежевой «Ниве», а на желто-синих «Жигулях» ГАИ, отправлялись, оставив Рекса сторожить машину, к знакомому врачу-гинекологу. У Василия Степановича, оказывается, были свои беды и свои люди в Госстрахе. Свои люди, могли оформить получение компенсации по страховке (тут Сватову снова отчаянно везло) без очереди и волокиты. А что до бед, то дочке Василия Степановича нужно было срочно сделать «вакуум», что безопаснее и вообще современнее, чем обычный аборт (в той же степени, насколько сжиженный газ современнее обычного бензина), правда, сроки уже вышли, но если суметь обойтись без очереди и без волокиты с анализами…
Здесь автоинспектору Кожемякину везло не меньше Сватова, ибо лучшего помощника в таком тонком деле ему, разумеется, было бы не найти, потому что Сватов как-никак сам отец взрослой дочери и знает этих негодяев, а свои люди в гинекологии у него конечно же есть. Можно сказать, есть там даже близкий друг, с которым они еще в студенческие годы… Э, да что вспоминать…
— Где же вы раньше были! — восклицал Сватов по дороге.
На что инспектор ГАИ смущенно отвечал, что он-то был, а вот Сватов мог бы взяться за устройство вешалки в прихожей хотя бы на неделю раньше — тогда не было бы никаких проблем. «Даже ботинки нужно чинить вовремя», — говорил инспектор, и Сватов с ним охотно соглашался. Хотя и не совсем понимал, что именно имеется в виду — прибивание вешалки, воспитание собаки, производство вакуумных дел или сокрушение автомобиля.
Оказывалось, приятель-гинеколог позавчера уехал в отпуск. Но вспомнился еще один друг, не Сватова лично, а его приятеля-художника, к которому, собственно, он и ехал, чтобы починить мотор.
Художника они застали по горло заваленного работой. Он буквально зашивался с оформлением выставки, до открытия которой оставались считанные дни. Архитекторы — авторы головокружительной идеи применения гофрокартона в строительстве (как кстати!) — присутствовали в мастерской. Выяснилось, что именно гофрокартон переворачивает все наши представления о технологичности, стоимости и сроках строительства животноводческих помещений в экстремальных условиях Средней Азии. Но сооружение из него легких и мобильных, теплых и дешевых помещений для овец тормозится баранами от научно-технического прогресса, которые считают, что из этого уникального строительного материала можно делать только коробки для телевизоров и ящики для сигарет.
Выставка, оказывается, для того и создавалась, чтобы снять тормоза, сдвинуть дело с мертвой точки и вывести его из тупика.
Сватов тупиков не любил. Но в отличие от теоретика Дубровина, встречая тупик, он сразу же начинал искать из него выход. Кроме того, он любил красивые идеи. Неважно, чего они касались. Красивое решение его увлекало само по себе.
Ознакомившись с предполагаемой экспозицией и на лету все схватив, Виктор Аркадьевич категорично заявил, что сдвигать дело надо не так. И тут же предложил идею, способную убедить, как он выразился, любого барана.
— Гофрированный картон у нас есть?
По деловитости, с какой это было спрошено, чувствовалось, что картон ему нужен, причем в огромных количествах, причем именно гофрированный.
Гофрокартона было сколько угодно.
— Все на выставке должно быть из картона, — говорил Сватов, воодушевляясь. — Все оборудование, вся начинка. Стеллажи, планшеты, макеты. — Он распалялся все больше. — Даже мебель.
Архитекторы слушали внимательно, но уныло. Это только подливало масла в огонь.
— Простые, бытовые вещи убеждают лучше диаграмм и цифр. — Сватов фломастером уже набрасывал на куске гофрокартона эскиз замысловатого кресла. — Человек, сидящий в таком кресле, не может не ощутить конструктивной прочности материала…
Дело за немногим. Кто сможет все изготовить в такой катастрофически короткий срок?
Сроки Сватова не смущали. Сконструировать и склеить какой-то десяток стульев. Даже лично для него это не более чем пустяк.
К дому Виктор Аркадьевич подкатывал на милицейских «Жигулях» со включенной мигалкой — дорога была каждая секунда. Наспех перекусив, он исчез на две недели, предварительно, все на тех же «Жигулях», заскочив на студию и выбив командировку в Москву, так как экспозицию выставки уже увозили в столицу. И все оборудование, вместе с мебелью, решено было клеить прямо на месте. Для чего, по распоряжению Госстроя республики, дополнительно отгружалось несколько контейнеров гофрированного картона.