Бессовестно передрав у юноши целую главу для своей диссертации, присвоив его научные идеи, Куняев кинул ему за молчание четыре сотки коллективной земли и будку из фанеры — как собаке голую кость.
Простого сопоставления текста пятой главы докторской Куняева со статьей молодого ученого, «безнадежно запутавшегося в сетях коррупции», — оказалось достаточно, чтобы увидеть и удостовериться — что почем.
Здесь Анатолий Иванович Осинский был поражен и восхищен одновременно.
Ведь до всего этого Федор Архипович додумался сам. И как сразу, как глубоко копнул, как точно вышел на нужный курс, даром что самоучка, но какой глубинный талант, каков выходец! В две недели сокрушил крепость, безуспешно осаждаемую Осинским вот уже несколько лет.
— Вас бы к нам, Федор Архипович, — только и сказал Осинский восхищенно. — Жаль, конечно, с образованием у нас с вами… — С образованием было негусто: образован Федор Архипович был только начально, отчего Анатолий Иванович с сожалением вздохнул, впрочем, понимающе и сочувственно: — Мы бы с вами на научном поприще свернули гору дел.
Федор Архипович от такой похвалы зарделся, губами чуть причмокнул и даже ладошки как бы испуганно выставил вперед: мол, увольте и помилуйте. Но посмотрел с лукавинкой.
Это могло сразу многое означать, в том числе и уверение: ежели что надо свернуть, так пожалуйста, мы, мол, и без этого тут гору всего наворочаем.
По новому сигналу докторскую диссертацию Куняева снова пересмотрели.
Текст пятой главы на седьмой по счету комиссии ВАКа был вслух зачитан. И совпал со статьей аспиранта буквально. После чего диссертация В. С. Куняева была окончательно и бесповоротно возвращена соискателю — как содержащая несомненный плагиат и отклоненная абсолютным большинством голосов.
Ответа на телеграфный протест взбешенного соискателя не последовало.
Скорее всего, его телеграмма, обращавшая внимание уважаемых членов высокой комиссии на допущенную при повторном рассмотрении работы невнимательность, оказалась просто подшитой к делу, немедленно и ко всеобщему облегчению сданному в архив.
Невнимательность же состояла в том, что на титульном листе диссертации черным по белому указывалось, что злополучная пятая глава прилагается к диссертации всего лишь как пример применения предлагаемой в работе методики, написана она под руководством Куняева одним из его учеников и является самостоятельным научным трудом. Но какой внимательности можно требовать от членов ВАКа, вконец замороченных всей этой чушью с садовыми товариществами, околонаучной коррупцией и прочей белибердой? Тем более что в анонимном письме, поступившем на имя председателя ВАКа, указывалось, что расследованием деятельности «афериста Куняева и его шайки» занимается совсем другое ведомство…
К несчастью, последнее вполне соответствовало действительности. Делом о доме в сельской местности и впрямь уже не на шутку занимались те, кому положено. Мы об этом, правда, еще даже не догадывались, а лишь наивно удивлялись странному совпадению событий, происходящих вокруг. А вокруг уже все взрывалось. Так рвутся снаряды при пристрелке, перед массированным ударом тяжелой артиллерии: недолет, перелет, вот уже и совсем рядом…
С председателем совхозного профсоюза Акуловичем, который когда-то без справки Виктора Васильевича оформил куплю-продажу сельского дома, все произошло быстро и бесшумно. Шутливое пророчество бывшего директора совхоза насчет того, что Акуловича взгреют, вдруг сбылось.
У Акуловича только фамилия грозная, а сам он человек тихий, робкий, хотя работать любил и обязанности свои выполнял исправно.
Его-то Федька срубил лихо, как шашкой подсолнух.
На бюро райкома слушали вопрос о ходе уборки картофеля. Были приглашены все руководители, но Петр Куприянович Птицын не поехал — его в тот день вызвали к следователю. Секретарь партийной организации совхоза был болен, решили послать профсоюз. Пусть, мол, Акулович поприсутствует, чтобы в курсе быть. Если поднимут, отчитается: совхозные дела он знал не хуже директора.
Его и подняли. Только он собрался говорить про уборку, как второй секретарь райкома вслух заметил словно бы в шутку:
— А что вы его спрашиваете? Они там насквозь в дачных делах погрязли. У них там свои интересы, им не до производства… Народ возмущается, письма пишет, сигнализирует…