Решение по двум директорам отстающих совхозов было подготовлено заранее, его огласили: одному строгий выговор, другому простой. Стали голосовать. Тут кто-то опять полушутя спрашивает:
— А с этим что? — кивнул в сторону Акуловича.
— А что с этим? — удивился первый секретарь. — Освободить от работы, если правда, что здесь о них говорилось. Чтобы между двух интересов не разрывался.
Снимать так снимать. Человек маленький, по нему не стали даже голосовать. Разбирательств не устраивали, писем никаких тем более не зачитывали: мелочевка. Это так здесь все то же указание сверху поняли, про то, что партийные комитеты пора освободить от мелочной опеки.
Аколович так ничего и не понял, приехал домой. Все в порядке, докладывает, нас, мол, по уборке особенно не трогали.
А назавтра в районной газете все читают сообщение: от работы товарища Акуловича (даже без инициалов) освободить.
— Ну точно обухом, — рассказывал нам главный агроном совхоза Александр Онуфриевич, — ходит человек сам не свой. Обидно, что так по-глупому карьера завершилась. И вроде бы нечаянно… Людям в глаза ему смотреть неловко — думает, над ним все смеются.
— А люди? — спросил Сватов.
— Люди не смеются. Люди сочувствуют. Каждый понимает, что с любым так может выйти. И конца всему этому не видать… Знать бы вот, кто эти пакости пишет…
Завмаг Петя проверку, нагрянувшую в магазин, поначалу никак не связал со своим визитом на дачу к Сватову. Ревизии, проверки, комиссии в торговле дело привычное, как с ними обходиться, Петя прекрасно знал. Чтобы ровно столько, сколько нужно, проверили, и выводы записали соответствующие. Недостатки чтобы обнаруживались, но не очень, и факты нарушений подтверждались, но не совсем. Без недостатков, без нарушений, без досадных мелочей кто живет? Только кто не работает.
Петя работал. И на результаты проверок всегда реагировал активно, строго наказывая подчиненных за всякий пустяк. И сам наказания воспринимал принципиально: никогда не торгуясь и не унижаясь просьбами о снисхождении. Положенное получал с полным пониманием своих недостатков и персональной вины. А бывало, даже и без вины был готов пострадать, если, скажем, в торге нужно кого-то выручить или просто выпустить пар… Правда, очень внимательно следил Петя, чтобы соблюдалась пропорция: за каждое замечание не менее двух благодарностей, за каждый выговор или начет — две грамоты (если Почетная, можно одну) и премия. Грамоты и благодарности он собственноручно вывешивал на специальном стенде. А на другом, тоже на видном месте приказы и выговоры, пусть и с этим все открыто, все на виду. Чего, собственно, темнить? Работаем, как умеем, стараемся в меру сил, получаем по содеянному.
О проверке ему, как обычно, сообщили заранее, и о контрольных покупках тоже. Никого в магазине он предупреждать не стал, а только поменял смены. Кое-кого из коллектива ему как раз и нужно было подставить, а лучше случая не найдешь… Можно, конечно, и самому организовать те же контрольные покупки, но тогда — скандал, тогда всем понятна преднамеренность, чего завмаг Петя не любил. Всегда предпочитая с неугодными людьми в коллективе разбираться как бы не по своей инициативе, подчиняясь лишь обстоятельствам.
Приходит к нему, скажем, человек устраиваться на работу, может, и хороший человек, но чужой. Директор выслушивает его внимательно, изъявляет полную готовность принять на работу и тут же отправляет к заведующей отделом. Через несколько минут по селектору раздается: «Директор, у нас же это место занято». — «Да? — как бы удивляется Петя. — Напрасно, выходит, человека обнадежили… И что ж, ничего нельзя придумать? Вот беда. Человек-то хороший. Ну, может, тогда пусть он попозже зайдет?»
Тем более не любил Петя избавляться от лишних людей и делал это всегда с откровенным сожалением: «Как же ты так?» Демонстрировал свое расположение и поддержку. Так поворачивал, что увольнение оказывалось для того лучшим из выходов и, расставаясь с директором, ничего, кроме благодарности, тот к нему не испытывал. Враги Пете были не нужны, тем более на стороне, тем более посвященные в тонкости дела…
Удивило и насторожило Петю на сей раз то, что позвонили о проверке сразу из трех мест. И вечером он сам уселся за телефон. Двух часов переговоров кое с кем из «покупательского актива» оказалось достаточным, чтобы понять: дело серьезное, гроза надвигается сразу с нескольких сторон, хотя источник один. Об этом же говорило и абсолютное совпадение фактов в анонимках, копии которых утром уже лежали на Петином столе.