Вопрос кадров в любом учреждении, как известно, дело руководителя. И ничего, кроме тихого недоумения, Геннадий не выражал.
Впрочем, его недоумение вскоре сменилось раздражением и недовольством.
В решении традиционных проблем Дубровин всегда делал ставку как раз на нетрадиционность подхода. Помнится, этому учил нас еще заведующий кафедрой конструирования, известный академик, ныне покойный Евгений Коновалов. В ту пору (и не без участия Геннадия) он совершил первое в республике научное открытие. Причем связано оно было с ультразвуком, хотя по специальности Коновалов механик, всю жизнь занимался обработкой металлов и о чудесных свойствах ультразвука впервые узнал от Геннадия. Во всяком случае, вычитав в популярной брошюрке, что под воздействием ультразвука обычная ртуть растворяется в воде, почтенный академик завелся, как мальчишка, и заставил Геннадия тут же проделать этот фокус… Вообще из сотни с лишним изобретений Коновалова добрая треть была связана с ультразвуком. Но когда его ученик и ближайший помощник, тоже механик по специальности и уже почти доктор наук, вынужденный (в силу по-мальчишески азартной увлеченности своего шефа) заниматься ультразвуком, решил прослушать специальный университетский курс на факультете радиофизики, Коновалов схватился за голову: «Да ты с ума сошел! Они же там все знают — что можно, чего нельзя. Вдолбят традиционные представления — ничего оригинального не изобретешь. Нужна свежесть взгляда».
Здесь, в вычислительном центре, да и во всем НИИ, традиционной оказывалась отнюдь не свежесть взгляда. Это шло от давнего и опять же вполне традиционного принципа давать селу все второстепенное: металл, технику, проекты, технологию, идеи… Разумеется, никакая вторичность Геннадия устроить не могла. С кустарщиной мышления он мириться не желал. И если кто-то в разговоре, например, оправдывая логику «упразднения» тех же неперспективных деревень, пытался объяснить это жизненной целесообразностью — нельзя же обеспечить каждую отдаленную деревушку всем набором современных удобств, нерационально же сюда подводить все коммуникации! — Геннадий перебивал собеседника: «Электричество есть в каждом доме. По современным представлениям это значит, что есть все: центральное отопление, горячая и холодная вода, электроплита — и все, что душе угодно…» — «Все на электричестве? — останавливали его. — Но этого нет даже в городе!» — «А почему даже? Почему это не может быть сначала в деревне? Почему деревня обязательно должна идти вслед?»
Дубровин работал на уровне своих представлений и своей компетентности, выходящей, по мнению Осинского, далеко за пределы его прямых обязанностей главного инженера. Впрочем, как смотреть. Определение технической политики на перспективу Геннадий как раз и считал своими обязанностями. «Иначе мне сюда незачем было приходить». Скажем так: будучи от природы максималистом, свое призвание он видел как раз в привнесении в дело свежести взгляда.
Для этого ему были нужны люди, готовые, как он сам говорил, если потребуется, запрограммировать даже корову. Именно этими качествами чаще всего не обладали принятые Осинским на работу сотрудники. Они слишком хорошо знали, что двурогое существо, любящее свежее сено и соль в качестве деликатеса, программированию не подлежит. Трудно судить, кто больше прав — они или Геннадий, но не они, а он стал чувствовать, что в коллективе его не понимают.
Пытаясь что-то объяснить и наталкиваясь на все чаще повторяемое: «Ну конечно же мы исконно-посконные, где уж нам», — Геннадий начинал нервничать, раздражаться, иногда срывался и на грубость. Ему подолгу приходилось заниматься разъяснением истин, которые давно отнесены им были к разряду прописных. Понятно, делал это он в присущей ему и весьма раздражающей окружающих манере, наивно полагая, что важна не форма высказывания, а суть… Но дело конечно же не в манерах. Они раздражают всегда, когда непонятна суть.
Дело вовсе не в свирельке.
Его не понимали, его отказывались понимать.
И обижались, надувая губы.
Назревал производственный конфликт…
Не помню случая, чтобы производственный конфликт был отделен от конфликта нравственного.
Пытаясь понять причины происходящего, Геннадий скоро пришел к выводу, что появление в ВЦ людей, весьма далеких от вычислительной техники, объясняется неутомимой потребностью Анатолия Ивановича попирать и властвовать. Признательность подчиненных шефу, вытащившему их на «свет божий», граничила здесь с раболепием. Особенно ясно Геннадий это увидел, оказавшись в числе сотрудников, приглашенных к Осинскому на юбилей.