Первым делом он завел в ВЦ «Журнал посещений». В нем нужно было отмечать свой приход на работу и уход. С точным указанием времени и причин отсутствия.
И тут же Геннадий схлопотал выговор.
Потом еще один…
Начальник завел на него досье. Специальную папочку, называемую «Скоросшиватель»…
Кроме всего, Дубровин был доцент. Его приглашали на различные конференции, к нему приходили консультироваться. Осинский доцентом не был, зато он был большой моралист. Среди приходивших случались и особы прекрасного пола, что конечно же было уже слишком. Особенно если учесть, что Дубровин подолгу оставался с некоторыми из них наедине.
Анатолий Иванович просил избавить ВЦ от визитов посторонних и сомнительных лиц.
Гроза разразилась отнюдь не на почве принципиальных производственных разногласий.
Разразилась гроза из-за квартиры.
Геннадий наконец-то должен был получить квартиру. Она, эта предполагаемая квартира, оказалась лучше, чем та, которую недавно получил Осинский. Собственно, даже и не лучше. Но в «престижном» доме. С окнами, выходящими в сквер. У Анатолия Ивановича окна выходили на магистральную улицу.
Что же сделал Осинский?
Он предложил Геннадию… поменяться.
— Я, между прочим, руководитель…
Начальник понимал должность как право. На лучшую жилплощадь, на сквер под окном, на телефон вне очереди…
— А я, между прочим, кандидат наук, — поднял голос Геннадий.
И тут же понял, что этого не следовало говорить.
Анатолий Иванович поднял «Скоросшиватель» и многозначительно переложил его на другую сторону стола. В том смысле, что квартиру Дубровин может и вообще не получить…
Глава пятая
СЕМЕЧКИ
Как всегда в безвыходной ситуации, на помощь приятелю пришел Сватов. Ему такие сложности давались легко, как семечки. Прежде всего — от умения играть в собственную значительность, формируя у окружающих уважительное к себе отношение. И всегда при этом хотя бы немножко блефуя. Уж мы-то знали, что оптимизм и самоуверенность его чаще всего были показными, умело наигранными.
Виктор Аркадьевич знал, что жить с оптимизмом легче. И не только потому, что с разгону проще брать препятствия. Люди любят везучесть, удачливость их воодушевляет. Сообщение по радио о том, что пенсионер Сидоркин из Омска угадал все шесть цифр спортлото, причем заполнил сразу десять карточек и получил тридцать семь тысяч, во всей стране поднимает производительность труда… Неудачи, неуверенность, несчастья, беды и болезни могут вызвать у окружающих сочувствие, сострадание, жалость, пусть даже желание помочь. Но энтузиазма они не вызывают. Иное дело неуязвимость, здоровье и оптимизм. На помощь неудачнику люди идут, а к счастливчику — тянутся. Пять тысяч на покупку автомобиля («так повезло, подошла очередь») занять легче, чем перехватить десятку до зарплаты.
Из таких вот наблюдений Сватов умел делать практические выводы. И главное — умел ими руководствоваться. «Понимать — это принимать, — говорил он назидательно, давая нам уроки. — Принимать и следовать», — добавлял убежденно. И следовал постоянно, всегда поддерживая отношение к себе как к счастливому и безоблачному везунчику. Чего и нам желал и советовал.
Помню, как я получал свою первую в жизни квартиру. Мы тогда вместе работали в молодежной газете (Сватов начинал свою карьеру с журналистики). Квартира получалась мною на четверых, было в ней четырнадцать метров, окна ее выходили на шумную и пыльную магистраль, располагалась она на первом этаже, прямо над складом овощного магазина, отчего была насквозь пропитана затхлой сыростью подгнивающих овощей. Но по тем временам для меня и такая была радостью.
На это Сватов и нажимал. На это и направлял мое внимание.
Мы были в командировке, когда, позвонив из кабинета начальника стройки в редакцию, я узнал, что исполком решение принял и я обрел наконец собственный угол.
— Квартира? — поинтересовался хозяин кабинета, когда я положил трубку. — Сколько комнат?
Я начал было рассказывать, что за квартира. Но Сватов меня перебил. Главное, что в центре. Прямо возле Оперного театра. Главное: высокие потолки — потому что в старом, добротном доме. Рядом парк… Мы за нее долго воевали — чтобы в таком доме и в таком районе.
— Чего ты прибедняешься? — поучал он меня, когда начальник стройки вышел. — Нам же с ним работать. Ты живешь в реальном мире, где отношение к тебе определяется и тем, какую квартиру ты получил. Кому интересны, кого воодушевляют твои неприятности?