Только теперь он задумался над тем, как замести все следы. Прежде был настолько поглощен своей миссией, что и мысли не допускал о возможном провале.
Некогда, уже довольно давно, он думал: ему плевать, если его найдут и схватят. Главное – это добиться цели и заявить о себе.
Однако теперь он был далеко не уверен, что миссия его окончена. Хотя народу погибло немало, это несомненно.
Но достаточно ли?
Нет, пожалуй, я еще не закончил.
Кэл Уивер сказал Кристэл:
– Побудешь здесь, ладно? А я схожу на кухню и поговорю с сестрой.
Кристэл сидела на диване и посматривала то на экран телевизора, где передавали погоду, то на рисунок, над которым работала.
– Ты что, уезжаешь? – спросила она.
– Нет. Только на кухню схожу. И даже если куда-то уеду, то обязательно вернусь сюда.
– Не в свой мотель?
– Нет. Но мне придется заехать туда, забрать вещи.
– А можно мне с тобой, когда ты поедешь?
Кэл кивнул:
– Там видно будет. Еще поговорим об этом. И потом, собираюсь попробовать еще раз связаться с твоим отцом.
– Весь уик-энд погода будет солнечная, – сообщила Кристэл.
– Вот и прекрасно! – отозвался Кэл. Похлопал девочку по коленке. Встал с дивана и направился на кухню.
– Бедняжка, – сказала Селеста. Несмотря на то что Кэл с Кристэл недавно поели, она принялась за приготовление сэндвичей. – А знаешь, сколько раз я собралась налить себе стакан воды, но вовремя вспоминала и останавливалась.
– Да-а, – протянул Кэл.
– Тебе удалось связаться с ее отцом?
– Пока нет. – Кэл обнял сестру за плечи. – Мне очень жаль, что так получилось. Прости.
– За что?
– За то, что навязался на твою голову. Поначалу думал, что только девочка побудет немного, а получилось, что мы оба.
– Да все нормально, – произнесла Селеста.
– Я же заметил, Дуэйн этому совсем не рад.
Селеста прикусила нижнюю губу, отвернулась, затем полезла в холодильник и достала баночку майонеза.
– Да, для него это настоящее испытание.
– Я понимаю, у вас, ребята, и без того полно проблем, а тут еще…
Селеста резко обернулась.
– Да что тебе, собственно, известно?
– Прости, не понял?
– Думаешь, ты знаешь, что между нами происходит, но ничего не понимаешь!
Она резко выдвинула ящик буфета, загремела вилками, потом схватила нож и принялась нарезать помидор.
– И чего же это я не понимаю? – спросил Кэл. – Или что именно должен знать? Может, просветишь на эту тему?
Она стояла, повернувшись к нему спиной, и продолжала резать. Нож с глухим стуком ударялся о разделочную доску.
– Черт! – воскликнула она, выронила нож и схватилась за руку, которой держала помидор. Из пореза на указательном пальце капала кровь.
– Сейчас, – сказал Кэл.
Схватил бумажное полотенце, оторвал кусок, обернул раненый палец.
– Просто не верится, что могла так оплошать, – пробормотала Селеста.
– Ты подержи так с минуту, а потом посмотрим.
Селеста прижала обе руки к груди и сидела, низко опустив голову.
– Ты должна со мной поговорить, – произнес Кэл.
– Поговорить с тобой? – воскликнула она. – Но сколько раз я пыталась поговорить с тобой о Донне и Скотте?
– Сейчас просто не до них, – ответил Кэл. – О них потолкуем как-нибудь в следующий раз.
– Ну вот, ты всегда так говоришь. Но разве тебе не больно? Разве не обидно, в отличие от всех нас? Ты все держишь внутри. Прямо так и чувствую, как гнев накапливается и закипает в тебе, как в котле, но ты не даешь ему выхода.
– Теперь все равно уже ничего не поделаешь, поздно, – сказал Кэл. – Все кончено. Донны и Скотта нет, и мне их уже не вернуть. Но ведь мы с тобой можем обсудить и договориться, как помочь Дуэйну. Сама видишь, с ним творится что-то неладное. Но если не желаешь заглянуть правде в глаза, тогда, конечно, пожалуйста, можешь до бесконечности говорить о моих жене и сыне.
Селеста помолчала, потом выдавила:
– Он… прямо сам не свой.
– И когда это началось? С тех пор, как ему перестали давать работу?
Она кивнула, потом пожала плечами.
– Да нет. Думаю, еще раньше началось. Он становится – ну, не знаю – каким-то чужим, отдаленным. И мы уже не так близки, как прежде. Мы с ним почти не…
– Ладно, понял.
– Он ведет себя так, словно считает: «Все против меня». И еще думает, что все стараются обмануть его или перехитрить. И у него вечно кто-то во всем виноват, кто угодно, только не он. Прежде он никогда таким не был.