Выбрать главу

Я вошел в центральное помещение дома в форме буквы L. Первая половина представляла собой обветшалую гостиную со старым диваном, парой выцветших кресел, плоским телевизором и журнальным столиком, на котором стоял ноутбук, работавший в спящем режиме. Марла, видимо, включила его, чтобы написать приятные слова в адрес сантехников из Поукипси. Вторая часть дома направо за углом была кухней. Слева по коридору находились две спальни и ванная.

Закрывая за собой дверь, я заметил за ней складную детскую коляску.

– Что за дьявольщина? – вырвалось у меня.

В этот момент в глубине коридора послышался звук. Вроде мяуканья. Какой-то булькающий.

Такие звуки издает младенец. Откуда здесь ребенок? Кто-то может сказать, что нет ничего пугающего в стоящей за дверью сложенной детской коляске.

Но на этот раз этот кто-то здорово бы ошибся. Только не в этом доме.

– Марла?

Я положил пакеты на пол, пересек гостиную и шагнул в коридор.

У первой двери остановился и заглянул внутрь. Эта комната была, вероятно, задумана как спальня, но Марла превратила ее в свалку. Здесь стояла ненужная мебель, валялись пустые картонные коробки, старые журналы, лежали свернутые в рулоны ковры, разрозненные части допотопной стереосистемы. Марла была та еще старьевщица.

Я двинулся к следующей закрытой двери. Повернул ручку и толкнул створку.

– Марла, ты здесь? Ты в порядке?

Звук, который я раньше услышал, стал громче.

И действительно, это был ребенок – по моим прикидкам, от девяти месяцев до года. Я не понял, то ли мальчик, то ли девочка, хотя он был завернут в голубое одеяло.

И слышал я звуки кормления: ребенок с довольным видом сосал резиновую соску, пытаясь ухватить ручонками пластмассовую бутылочку с едой.

Марла держала ее одной рукой, другой обнимая ребенка. Она уютно устроилась в кресле в углу спальни, а на кровати валялись упаковки с подгузниками, детская одежда, пакет с салфетками.

– Марла?

Она взглянула мне в лицо и прошептала:

– Я слышала, как ты звал, но не могла встретить у двери. И кричать не хотела – Мэтью вот-вот заснет.

Я осторожно вошел в комнату.

– Мэтью?

Марла улыбнулась и кивнула:

– Скажи, красивый?

– Да, – протянул я и, помолчав, спросил: – Кто это – Мэтью?

– Ты о чем? – Марла удивленно склонила голову набок. – Мэтью – это Мэтью.

– Но чей он? Ты что, нанялась с ним сидеть?

Марла прищурилась, глядя на меня.

– Мой. Мэтью – мой ребенок.

Решив не маячить, я сел на кровать поближе к двоюродной сестрице.

– И когда этот Мэтью появился у тебя?

– Десять месяцев назад, – не колеблясь, ответила Марла. – Двенадцатого июля.

– Но… – За последние десять месяцев я несколько раз сюда заезжал, однако только сейчас случилось его увидеть. Поэтому я, как бы сказать, был слегка озадачен.

– Трудно объяснить, – проговорила Марла. – Мне его ангел принес.

– Хотелось бы узнать немного больше, – мягко попросил я.

– Это все, что я могу сказать. Словно чудо.

– Марла, твой ребенок…

– Я не хочу об этом говорить, – прошептала она и, отвернувшись, не отводила глаз от лица мальчика.

Я продолжал допытываться, очень осторожно, словно вел машину по шатающемуся мосту и боялся сорваться в бездну.

– Марла, то, что случилось с тобой… и с твоим ребенком… это трагедия. Мы все за тебя ужасно переживаем.

Десять месяцев назад. Печальное время для каждого из нас, а для моей двоюродной сестры – просто смерти подобное.

Она легонько коснулась пальцем пуговки носа Мэтью.

– Какой прелестный!

– Марла, – начал я, – скажи, чей это на самом деле ребенок? – Немного поколебался и добавил: – И откуда на твоей входной двери кровь?

Глава 3

В двадцатую годовщину своей работы в полицейском управлении города Промис-Фоллс детектив Барри Дакуэрт решил, что столкнулся с самым серьезным испытанием за всю свою карьеру: сумеет ли он проехать мимо пирожковой и не завернуть на стоянку, где ему подадут в машину кофе с шоколадным мороженым?

Если и был день, когда он заслуживал особенного угощения, так именно этот. Двадцать лет в управлении и почти четырнадцать из них в должности детектива. Разве не повод, чтобы отметить?

Беда в том, что шла только вторая неделя его очередной попытки похудеть. В прошлом месяце стрелка весов под ним подпрыгнула до ста восьмидесяти фунтов, и он решил, что пора что-то предпринимать. Морин, добрая душа, перестала его изводить, упрекая толщиной, – заключила, что выбор он должен сделать сам. И две недели назад Барри постановил, что первым шагом станет отказ от пирожковой, куда он заворачивал каждое утро. Согласно интернет-сайту заведения его любимое лакомство тянуло на три сотни калорий. С ума сойти! Если там не появляться пять дней, калорийность его рациона уменьшится на полторы тысячи калорий. А за год эта цифра составит семьдесят две тысячи.