В Тимирязево люди приезжают за грибами, за ягодой или чтобы отдохнуть на озерах. Мало кого интересует узкоколейка, построенная еще во времена глубоких вырубок в лесах, местный магазин промтоваров, да извилистая дорога щербатого асфальта до станции, откуда тресясь рессорами, отправлялся рабочий поезд Благодарного Мертвеца навстречу просторам, где властвуют орлы.
Теперь здесь вырос мачтовый лес, среди которого работают юркие американские бензопилы и продают виски.
Этот поезд идет медленным шагом неторопливого Хозяина - мимо котелков с кипятком, мимо низких платформ, полных лузганых семечек и дачников, в голове состава - взор Майора Тома, от которого зябнут руки и краснеет листом придорожная рябина.
Избегая пути черного асассина, лязгают узкие тамбуры, и сквозь закоптелые окна виден сизый дым далеких, уносящихся печных труб. Тимирязевская узкоколейка - это ветка Транссиба, и одновременно маршрут Москва - Петушки. Здесь ступает в синиве войлочный валенок, стоит заброшенная сторожка, и охота на орлов, где водка с икрой, и разговоры о войне между орденом тамплиеров и асассинами.
В ритуальной охоте, где нет победителей, жены декабристов достойны брошенных тургеневских мужчин. Они сопровождают нас, любуясь природой, не упуская возможности использовать случай, чтобы созерцать красоту поединка. Современные тургеневские мужья целят в птиц не дробью охотничьего ружья, но мерой, выпитой на острие военного ножа. Так Warriors познают на вкус тайные Заповеди Кинжала и Стеклянной пуговицы - аксессуаров Благодарного Мертвеца, в прорехах головы которого дует поземка и свистит близкий гудок паровоза. Вот он внезапно проносится мимо, и чудится - вместе с ним несется ватага пиратов во главе с Сумасшедшим Майором Томом. Если хочешь знать, они часто разъезжают на Мертвом поезде, называя дорогу узкоколейки привычно для себя «Москва-Петушки».
А этот петушиный фавн - вокзал Томск-I? Не он ли похож на станцию Петушки, куда отправился Майор Том, да так и не вернулся? Глядя из глянцевых кабин аттракциона, ездя по кругу в маленьких вагончиках, мы рискуем своей тошнотой отпугнуть орлов.
Стоя под неоновой вывеской, я случайно обнаружил, что кручу в пальцах зажигалку - ожидая поезда, уходящего в историю, привычно предупреждая тамплиера о схватке с быстрым, как тень, асассином.
Центурион Тринадцатого легиона. «Театр военных действий»
Пройдя с боями земли варваров и углубившись в неизведанные азиатские просторы, Тринадцатый легион оставил далеко позади имперский Рим и испытанные временем Римские дороги. Но, поскольку пушнина и птица были здесь в изобилии, солдаты не проявляли неудовольствия, а страсть к открытию новых территорий возбуждала их тела, заменив на время тепло и ласку доступной женщины.
Среди населения этой страны наиболее привлекательными для потрепанного в боях легиона были дикие, но вполне мирные племена травоедов и грибоваров. Многие из них стали первыми волонтерами путешествующей армии, - крепкие и смышленые, они восполнили ряды тяжелой пехоты, впрочем, многие из них оказались впоследствии хорошими разведчиками и переводчиками. Более того, некоторые из числа травоедов и грибоваров, так их называли и сами римляне, добились почетного титула воина-легионера.
Центурион Тринадцатого легиона, Тремий, сын городского зодчего и служительницы храма Аполлона, теперь квартировал своих солдат в местных хижинах благодаря искусству дипломатии, которому он научился за время военных походов. Травоеды и грибовары оказались склонны к общению, и через них Тремий узнал, что здешняя страна называется «Конец Света», и дальше пути нет, поэтому разумней всего оставаться здесь. И поскольку дорога обратно выйдет ему дороже и опасней, - он решил спокойно предать свой прах этой земле, оставив мысль о возвращении.
Через века до нас дошли мысли и поэзия Тремия, изложенные в его трактатах и письмах, когда Центурион, видя как медленно, но необратимо разлагается военный дух его подчиненных, мечтал вернуть славу своего легиона в будущем.
Основой его философских размышлений стало сочинение под названием «Театр военных действий», свод пьес, написанных им собственноручно, и посвященных тактике выживания в мирное время. В повествовании угадывался некий психологизм, умонастроение героя, перед которым более не стоит цель оправдывать свое грозное предназначение в «Конце Света». В пьесах Тремия ложь, интриги, зависть окутывают и парализуют под панцирем сердце легионеров, - и теперь в Театре военных действий участвуют не действительные воины, а актеры, чья схватка с врагом оказывается мнимой. В пьесах часто воспроизводится диалог актеров с лишенной эмоциональности тенью Центуриона. Итогом философского и художественного размышления Тремия стало уже известное изречение древних: «Ищешь мира - готовься к войне». «Изучи мою тень лучше, чем я, а для этого стань актером», - добавляет Тремий.