А Гиор, мирно шагающий позади, еще долго смеялся, пряча улыбку под ярко-алым шарфом.
Нет, все-таки странная эта Оля, но такая забавная. Истинная девочка-осень.
- Эй, притормози.
- Да что?
- Я петь хочу.
Оля же, готовая разорвать его на части неожиданно застыла, а злость, парившая внутри – исчезла. Она попросту не могла злиться, когда Яр говорил о таких вещах. Ведь его голос – это единственное, что она в нем любила. Пусть он и не был вокалистом группы, но для нее каждая нота, спетая им, была на вес золота. И она до последнего верила, что обладатель такого прекрасного вокала не может быть закоренелой сволочью. Но, увы, голос, порой, обманчив и за его маской скрывалась самая настоящая фальшь. Если бы он отражал истинную сущность человека, то Гиору обеспечено пожизненное непопадание в ноты и полное отсутствие даже щепотки намека на талант.
Но, увы, его голос был подобен пению ангелов… падших ангелов.
- Я петь не умею.
- Да знаю я, сюда подошла, - и, подумав, зачем-то добавил: - Рядом стой. Будешь моим Цербером, охраняющим вдохновение, чтобы оно не сбежало никуда.
- А чечетку в церковном храме тебе не сплясать?
- Я б на это посмотрел, - хохотнул Яр, настраивая гитару, - думаю, что ряса церковная тебе бы была к лицу.
Хотела было Оля возразить, но не успела: парень полностью погрузился в себя, наигрывая какой-то странный, незнакомый ей еще мотив. Она присутствовала на всех репетициях группы, но эту мелодию слышала впервые: новая, ни на что непохожая, энергичная, пьянящая с легкими нотками ирониями – вот он, внутренний мир Гиора. Каждый день парень играл со смертью, беззаботно относился к вере, но оставался любимчиком судьбы. Ему все сходило с рук: истинный счастливчик Богов.
Вот только даже у Высшх есть свой лимит терпения: и те, кто когда-то были всем, увы, могут стать за секунду никем.
"Искра внутри тебя погасла
И некому ее сменить
Пыталась ты – но все напрасно.
Увы, ей больше не светить.
Хотела ты начать сначала.
Пыталась искру починить
Разбилась лампочка, скончалась
И нечем больше заменить.
Так и стоишь ты у причала
Мечтая искру воскресить
И ведь не видишь, ты, слепая,
Что в небе молния
Твоя
Уже горит…"
Каждое слово девушка ловила, будто спасительный глоток воздуха, каждая нота гулким эхом отбивалась в голове, заставляя сердце замирать в ожидании следующего аккорда. Оля не верила, что у такого демона как он может быть голос ангела, спасающего грешную душу. Яр пел, забывая обо всем на свете, а она слушала, погружаясь в иной, совсем несвойственный для нее мир – впервые за долгое время на душе стало чуточку спокойнее. Лишь та, что жила внутри нее бушевала от гнева: впервые она не могла взять верх над ее разумом – противная музыка заглушала, рушила и сбивала с толку. Впервые за долгое время страдала Мия, а не сама девушка. Впервые за долгое время именно Оля была счастлива. Просто счастлива, слушая волшебное пение того, кого всем сердцем ненавидела. Странно, безумно, но возможно – в жизни все может быть.
Даже Судьба довольно постукивала длинными пальчиками по скамейке, набивая услышанный ритм. Кажется, стало понятно, почему Гиор был ее любимцем – она питала любовь к творческим натурам, истинным безумцам, которые так восхваляют свободу. Любила их за то, что даже вечность становилась с ними чуточку быстрее, человечнее. Бессмертие, порой, так утомляло. Ну а порой, когда нити путались, создавая самую настоящую неразбериху, получалась вполне себе интересная история. Судьба всегда любила такое и, кажется, ее вкусы уже никогда не поменяются. Ей нравилось создавать лабиринты из нитей. Люди для нее – это лишь один из способов скрасить вечность, которая никогда не закончится.
Ну а пока он пел, погруженный в иной мир, где существует только он и гитара, прохожие оборачивались, останавливались, с интересом глядя на неожиданное представление. Кто-то же, решив не упускать возможности, доставал телефон, снимая на видео выступление, дабы позже скинуть его в социальные сети.
Но парень ничего этого не видел: ему попросту было не до этого. Сейчас для него существовала она – гитара – верная подруга, способная как никто другой помочь выплеснуть скопившиеся внутри эмоции. Он всегда так делал: с тех самых пор, когда ему подарили первую гитару. Поначалу получалось не очень, да и пальцы постоянно приходилось заклеивать пластырями, но со временем все начало меняться: он нашел себя, свои ритм и свою натянутость струны. Тогда-то они и стали одним целым: он и гитара – эти двое всегда понимали друг другу с первой же ноты. Он ловко передавал свое настроение, выплескивая эмоции через игру, а она же из простой гитары превращалась в самую настоящую волшебную палочку, способную как даровать, так и отнять жизнь.