Но их, конечно, не видела наша влюбленная и довольная жизнью парочка. Сейчас, громко смеясь, они жадно целовались, обнимались и, кажется, забыли, что что-то там смотрели. Впрочем, по правде говоря, они вообще забыли о том, что в мире существует что-то еще кроме поцелуев.
Они забыли, что есть еще и старуха, тихо засевшая в своем темном углу. Она, пусть и проигравшая, видела-таки двух неземных дам и прекрасно поняла, о чем шла речь. Её вязание спицами и вправду подействовало, а, быть может, сама Судьба решила побыть на ее стороне.
Пусть даже в итоге Мия потерпит поражение, но уж точно нанесет непоколебимый ущерб каждому, кто посмеет пойти против нее. У нее, в отличие от других, есть свой, рыжий козырь. Милая девочка Оля, которая даже не догадывается, что цветок счастья увянет спустя несколько дней. А потом, когда эта гниль окончательно перестанет действовать, за дело возьмутся иные люди. Профессионалы своего дела. Они вывернут ее душу наизнанку, зальют очищающее средство и отравят заводилу Яло. А если девочка-балерина умрет, то и сама Оля долго без надежды не проживет. Останется лишь оболочка. Тогда-то пропасть и поглотит ее к чертям.
— Знаешь, мне придется уехать на несколько дней, — начал Ярослав и веселье как-то сразу куда-то пропало. — До выхода альбома осталось немного, а у нас еще ничего не готово. Так что мы уедем на несколько дней кое-куда и, придумав нечто дельное, сразу же вернемся.
— С каких пор бар стали называть «кое-куда»?
— Глупая, — ответил Яр, накручивая прядь рыжих волос себе на палец. — Кое-куда — это особое место для Клото, где мы черпаем вдохновение. Оль, извини, но это только для группы. Девушки — это, конечно, хорошо, но музыка — это мое все. По крайней мере пока. Мне нужно высказаться, достучаться до мира, приоткрыть завесу. Я хочу, чтобы музыка стала спасением. Знаешь, у каждого из нас была своя история, милая.
— Ты про порезы на запястьях Арики?
Хоть они уже давно не кровоточили, а лезвия и другие острые предметы в группе были строго под запретом, прошлое никуда не уйдет. Девушка не скрывала, но на вопросы журналистов отмахивалась шутками про переходный возраст и неразделенную любовь. На самом же деле лишь участники знали правду о тех событиях. Она до сих пор боится слёз, как тогда, в детстве. Погоня за дружбой, желание быть нужной и всего-навсего капля сдержанности. Смешав всё это воедино, мы получаем взрывной коктейль терпения, самокопания и порезы на некогда нежной коже.
— Передай ей, что она прекрасная, ладно?
— Как скажешь, милая, — после чего зарылся носом в ее рыжую гульку.
Хотелось ему сорвать резинку, увидеть, как они волнами падают на ее плечи, но нельзя. Когда придет время, Оля сама покажет истинную себя. А пока что нужно ждать и пользоваться моментами. Ему, как-никак, уезжать, а он еще вдоволь не насладился одной мягкой и прелестной барышней. Но, когда приедет и альбом будет готов, обязательно отыграется за свое отсутствие. Благо время позволяет, ведь теперь у них его слишком много.
Оля, в свою очередь, пребывала в некой эйфории эмоций. Она и Он. Вместе. Вот так вот лежат друг на друге, обнимаются, целуются, хохочут, хотя вчера еще были просто друзьями. Странно? Более чем. Но до чего же приятно, когда рядом с тобой есть тот, кто обнимет, утешит и попросту будет любить.
Он понял ее, принял. А она, в свою очередь, стала его маленькой щепоткой вдохновения. Два человека с пропастью в душе, которые не догадываются, что самое ужасное впереди. Всего-навсего несколько часов, чуть меньше дня осталось до того Ада, который ожидает юную Олю, которая только-только ощутила вкус счастья. Яр же будет рвать на себе волосы и искать способ для спасения, ведь он прекрасно знает, что за Ад ее поджидает.
Гиор никогда не желал даже злейшему врагу оказаться там, что говорить о той, которая в одночасье стала для него больше, чем просто друг.
А пока эти двое получали удовольствие лишь от одного касания друг к другу.
— Где я буду спать?
— На полу, где ж еще.
— Злюка, — театрально надул губки Яр, но на долго его не хватило. Представив, как он выглядит со стороны, его вновь пробрал дикий смех. — Вот посплю я на полу, простужусь и мир потеряет замечательного певца.
— Ты гитарист, — Оля даже не думала сдавать позиции, уступая свою законную половину дивана.
— И что? Я — искусство. Мой больной вид никого счастливее не сделает — это уж точно, — и вновь эти утиные губки, объятия со спины, горячие ладони под бесформенной майкой и тяжелое дыхание, опаляющее шею. — Только скажи это, согласись и я буду паинькой.