Истерика. Дикий рёв. Желание просто умереть от передозировки и самодовольное личико медсестры. Девушка еще не знала, с кем связалась, ведь теперь не только за Дымкой приглядывали. У каждого есть свои ангелы-хранители, но и демонов никто не отменял. Они есть у каждого, нужно лишь пробудить. Вот и сейчас, он стоял за ней, она видела его, молилась спасти, но тот шептал «не время». Ангел, её милый ангел что-то кричал, но она не слышала.
Лишь шепот деревьев донес отголосок фразы:
— Я приду.
И этого хватило, чтобы захотеть жить. Этого вполне хватило, чтобы вновь научиться молчать. Этого хватило, чтобы вновь вернуться к идее с петлёй из волос.
Яр же мигом направился куда-то в противоположную сторону. Вглубь здания. И его пропускали без допроса, без ненужных фраз и удостоверения. Пропускали, когда тот кричал. Пропускали, когда он был не в духе. Пропускали, когда сейчас он больше напоминал дикий ветер.
— Ты должна ее спасти отсюда! — без приветствия и прочей мишуры ненужных слов, парень моментально перешел к делу.
— Кого? — искренне не поняла женщина, просматривая кое-какие документы. — О ком ты, милый? Что случилось?
— Оля, — а после, осознав всю тупость ситуации, сел на стул напротив и продолжил уже в более спокойной форме: — Булгакова Ольга Александровна. Что с ней? Кто привез ее сюда? Как это произошло?
В начале было молчание. Ответ повис в воздухе, так и не дойдя до своего конечного пункта. Женщина в белом халате ловко набрала выданную информацию в ноутбуке и скривилась в дикой улыбке прошлого. Кажется, она что-то вспомнила. Кажется, она увидела себя когда-то. Кажется, она наконец-то поняла.
— Эта та самая девочка, милый?
— Мам, прекращай говорить вопросами. Мне нужны ответы! Да, черт возьми, эта та самая Оля! Она не сумасшедшая! Нормальная! Просто нужно выдавить из нее эту суку по имени Мия. Мам, она не такая. С ней что-то не так, но в тоже время она невероятная. Когда-то я помог тебе, так пришла твоя очередь уберечь кого-то от падения в бездну.
И мать, несмотря на врачебную тайну, рассказала сыну о новой пациентке. О том, что ее привезли родители. О том, как она впервые ревела от уколов. О том, как ее родители за девять дней, так и не навестили ее. О том, что у нее удачное соседство, ведь Дымка чем-то так схожа на свою соседку. Она рассказала о том, как рыжеволосая изо дня в день звала ангела, поглаживая найденное по дороге в психиатрическую лечебницу перо.
Яр слушал. Молча. Он не мог поверить в этот ужас. Мать же могла промолчать, выдать менее правдивую картину происходящего, но не хотела. Она знала, что таких, как эта девочка легко сломать. Разрушить барьер невинности, уничтожить душу. Таких, даже если выписывают, то вернуть их к жизни крайне сложно. Её держали всего девять дней, но этого хватило, чтобы окончательно разрушить внутренний мир. Это не проходит бесследно. Это никуда не уйдет и это не проходит. Шрам в душе от такого навсегда остается где-то в области сердца.
— Мне плевать, слышишь? Ты должна вытащить её!
— На необходимые обследования и комиссию нужно где-то от недели до двух, а после решение становится известным через день-два. Я постараюсь сделать всё возможное, но если эта девочка и вправду больна, то извини, я ничего не смогу сделать.
— Когда-то ты тоже была «вправду больна».
Дрожь худощавых пальцев, комок в горле и лицо смерти перед глазами. Она помнит эти ужасные крики перерождения. Помнит и верить, что никогда не вернется. Они убили ее. Там, в Индии, она и не надеялась на спасение, но оно само нашло ее. Вытащила из бездны в последний момент, когда та вот-вот поглотила ее по самые окончания пальцев.
— Мне нужно с ней поговорить.
А на бумажке, незаметно протянутой сыну, было написано «глаза — они повсюду».
Камеры.
Звукозаписывающие устройства.
Чертова слежка за изломанными душами. Цирк уродливых душ по ту стороны съемки.
Стервятники хотят спектакль, так почему бы им не сыграть в него.
— Когда твой концерт, милый?
— Завтра, — многословность — его конек.
— Удачи. Привет друзьям. На рождество жду в гости.
К чему вдруг концерт? Почему такой резкий переход? Какое… Рождество.
Арика.
Кажется, роли сами нашли своих исполнителей.
Время начинать нелепый спектакль абсурда.
Глава 3 "Раздели её боль"
Десять дней. За это время любой может сойти с ума. Ярослав, кажется, достиг своего пика и был на грани срыва по мозговой фазе. Это не просто видно — бросается обезумевшей кошкой, царапает глаза, вырывает с корнем, а после заползает в душу и жрёт изнутри. Чертово безумство, которым буквально был охвачен гитарист. Даже не так — бешенство чистой воды. Особенно после вчерашнего, когда увидел, что стало с его девочкой Олей. Его рыжеволосым лучиком счастья. Перед ним тогда, вчера, будто бы была не она, а ее неумелая копия. Глупая кукла без эмоций и выразительного взгляда. Без алых губ, без той безразмерной майки, без улыбки, без всего того, что тянуло его к ней, заставляло всматриваться в черты лица. Теперь же она напоминала тех убитых, которых показывают по телевизору в качестве страшилок, мол, вот что с вами будет, если вы не остановитесь вовремя. Оля была похожа на них не внешне — внутренне. Именно там, в душе, уже как десять дней гниет труп собственной надежды. С Мией умирает она сама.