Ангел.
Зажмурившись, пытаюсь преодолеть дикую боль, вспомнить его лицо, хотя бы отдаленные черты, увидеть цвет глаз и услышать звонкий смех. Головная боль рвет на куски, но я терплю, сживая одеяло побелевшими пальцами. Вспомни, милая, давай, узнай свой сон, разорви эти нити наигранного спектакля. Глаз начинает неприятно зудеть — видимо лопнул сосуд, черт. Но я терплю, ломаю ногти о собственные надежды, выплевываю остатки таблетки на пол, застрявшие в горле, а после слышу собственную пульсацию вен, стук ногтей о шприц и тихую-тихую, почти беззвучную мелодию, так напоминающую вальс среди ясного неба. Прыжок с крыши на крышу, ходьба по воздуху и невидимые крылья за спиной. Всё это кажется таким знакомым, будто бы я где-то уже видела, слышала, чувствовала, вспоминала. Совсем недавно, в те три чудесных месяца. Я видела этот сон, эту реальность. Мелодия становится громче, и я попросту тону в ней, что-что пытается вытащить меня, спасти, но я не хочу этого, мне нравится эта предсмертная агония, дивное звучание нот и привкус воспоминаний.
— Покажи свои крылья.
А после она срывается на крик, который моментально топит в подушке. Лишь бы не пришли, не услышали её боль, не заставили пить таблетки.
Не смейте уничтожать меня, я не сдамся, отыщу ответ и уничтожу эту невидимую клетку, состоящую изо лжи. Докажу, что меня окружает купол нелепого сна, в то время как те три месяца были для меня настоящим, правдой. Истина, которая не раз била камнями в спину, но я хочу вернуться к ней, прожить вновь этот ад, лишь бы пропало это чувство сладкой фальши. Верните меня в мой Ад, я желаю утонуть в собственных пороках.
А после с книжной полки упала книга, заставившая мое сердце остановиться, чтобы после забиться в сумасшедшем ритме собственной надежды. Я узнала книгу сразу, и всё как-то само восстановилось в одну картину одной девочки, которая явно была больна. Книга с по-детски наивной обложкой и чудесным названием, от которого по телу пробежала сладкая дрожь и мимолетная надежда на то, что не окончательно сошла с ума.
— Неважно, — сказала она, обращаясь отчасти к себе самой. — Когда отправляешься на поиски счастья, становится не до мелочей.
Эта фраза была выделена стикером желтого цвета — цвета надежды. Я выберусь из этого нелепого сна, правда. Я обрету свою реальность и вернусь к тебе, ангел. Мой ангел с самыми чудесными крыльями из собственной бездны.
Глава 6 "Я найду тебя"
Два часа ночи и именно сейчас Оля хочет жить, ведь ей вновь снится удивительный сон. Она раз за разом видит его очертания, его крылья, его стремление спасти её. Кому нужна сумасшедшая, когда на планете достаточно нормальных, адекватных и без безумных приступов за спиной. В тех, кто способен видеть мир под иным углом правды, влюбляются крайне редко и дело даже не в их безумности поступков – нет. Просто такие влюбляют в себя и никогда не отпускают, завораживают, поджигают, возрождают и отдают себя целиком и полностью. А это, увы, не в моде. Нынче век ветреных отношений и слепой правды.
Оля мало что помнила после пробуждения, лишь отголоски чувств и трепет невидимых крыльев за чужой спиной. Но она знала, что что-то здесь не так, что весь этот сладостный мир, в котором ей теперь приходится жить – иллюзия. Глупая и такая неубедительная, хотя ей до сих пор кажется, что она попросту сошла с ума, ведь это так просто. Намного проще, чем решиться на прыжок с парашюта или признаться в любви. С ума сходят тихо и без свидетелей, спрятавшись в собственном домике из осколков обиды, боли, злобы и всего-навсего щелчка безумия.
Щелк.
И ты уже видишь мир глазами безумца.
Сходить с ума всегда было приоритетом гениев, ведь это в каждой доле безумства есть своя правда, которую так просто не разглядеть. Лишь сойдя с ума, мы сможем увидеть окружающих без масок, под которыми прячутся истинные твари.
Грубо, но верно.
Но сейчас, успокоившись после бурного пробуждения, она вновь погрузилась в сон, не забыв при этом выплюнуть таблетку, которую мама заботливо предложила выпить. Это, конечно, мило с её стороны, но чрезмерно заботливая улыбка уже раздражала, заставляя с силой сжимать принесенный стакан с водой. Всё это напоминало наигранный спектакль, особенно если помнить, как мать в твоем сне говорила о том, какой ты ужасный ребенок.