Стокер понял, что стоит неподвижно весьма долгое время. И его глаза не могут оторваться от чаши Компаса, в самом центре которой пульсирует капля его крови. Каинит моргнул, словно бы пытался отогнать наваждение. Но после того как веки поднялись, картина перед ним нисколько не изменилась. Стокер сел на песок, заняв свое любимое положение — ноги скрещены, ровная спина, руки лежат на щиколотках открытыми ладонями вверх. Еще раз оглядевшись по сторонам, каинит отметил, что по-прежнему находится в полном одиночестве. Только легкий ветер и песок. Над головой низко провисает вечернее небо, усыпанное редкими пятнами далеких звезд. И как насмешка — уверенная капля крови в центре чаши.
Но все же некоторые изменения произошли. Во-первых, усталость ушла бесследно, а ее место заняло чувство, сродни апатии, только без яркого отрицательного привкуса, при котором мир кажется неудачным смешением градаций серого. Отступила на второй план Жажда, а чувство близкого конца притупилось настолько, насколько может привыкнуть к собственной скорой кончине неизлечимо больной, решивший прожить последние дни с максимальной пользой для себя.
В промежутке между торсом и ногами каинит раскопал небольшую лунку в песке. Затем отстегнул поясные крепления компаса и аккуратно положил артефакт в углубление. Без малейшей тени удивления он принялся наблюдать за тем, как песок начал медленно поглощать перевязь и компас. Когда волнение силиката прекратилось, на ровной желтой поверхности осталась темная капля крови. Случайный порыв ветра присыпал ее крошечными песчинками. Капля дрогнула и втянула их в себя.
Стокер склонил голову к левому плечу и закрыл глаза. Теперь, когда он нашел Патриархов, оставалось только ждать их воли. Долго ли, быстро ли ответят они Стокеру, большого значения не имеет. Вряд ли верховные повелители вампиров проявят такое безразличие во времена, когда на важном счету может оказаться любая жизнь.
Ответь нам, дитя, как долго ты предполагал испытывать наше терпение? Не торопись, у нас впереди много времени. Нам очень любопытно услышать твой ответ, понять мотивы, которые двигали тобою.
Хм, ты удивляешься? До сих пор ты сохранил смелость и пытаешься оспаривать наши слова? Возможно, в иной ситуации мы могли бы по достоинству оценить твои качества. Но сейчас нам нет дела до возмутителей порядка. Нам более привычным кажется уничтожение смутьянов. Так что мы просто будем смотреть на тебя и ждать, когда иссякнет источник твоего бунтарства и ты признаешь вину. Просто запомни, что чем быстрее это произойдет, тем проще будет твоя смерть.
Ты ведь еще не забыл, как мы умеем убивать? Не прячь глаз, атавистические замашки людей не имеют здесь никакого значения. Ведь мы видим тебя насквозь, все, что происходит в твоей душе, прозрачно для нашего взора. Дитя, оставь попытки к бесполезному сопротивлению, ты попросту теряешь время. Знаем, знаем, ты давно смирился со своим концом. Но не забывай, что у твоих хозяев есть сила, способная вернуть тебя к жизни. Достаточно одного слова, как в твоих жилах вновь затеплится огонь. Ты ведь еще не забыл вкус крови? Хочешь пить? Мы дождемся твоего ответа… не стоит торопиться.
Что? Ты не можешь избавиться от страха? Что-то подсказывает нам, что ты впредь всегда будешь его испытывать. Такова цена, и мы видим в этом проявление высшей справедливости. Дети, не выказывающие должного повиновения, должны испытывать страх, это сдерживает их порывы. Когда мы посмотрели в глаза твоих братьев, то увидели там схожие чувства. Не кажется ли тебе, что их причиной было не твое внезапное появление.
А получилось бы весьма интересно, если бы мы позволили тебе довести начатое до конца. Но у нас были свои мотивы для вмешательства. Ведь мы не только требуем от вас служения и подчинения. Мы помним и о собственном долге перед детьми. И не делаем ни для кого исключений в том случае, когда кто-нибудь из вас нарушает установленный порядок. Поверь, дитя, порядок должен быть во всем, он несокрушим, единственно верен и непререкаем. Иначе всех нас ждет одна участь — гибель, постыдная и мучительная. Ведь разве не хотим мы лучшей доли для вас? Разве можем мы спокойно смотреть, как вы сгораете в огне противоречий между правилами и желаниями. Дитя, мы горячо любим вас, но мы закон, а закону не ведомы эмоции.
Вот видишь, твое сердце начинает оттаивать. Прости, в происшедшем есть немалая доля нашей вины. Мы слишком сильно увлеклись воспитанием твоих старших братьев, оставив без должного внимания твою неокрепшую душу. И это привело тебя к последней границе. Но мы не можем просто сменить гнев на милость, сделав исключение для одного тебя. Потому что затем и остальные будут просить о том же. И равновесие пошатнется.