Не менее нервозно ощущали себя вампиры. Слова Машруша заставили их посмотреть на свое пребывание в Луксоре с иной точки зрения. И увиденное не доставило им особой радости. Собственно, никакой радости не было в том, что братьям пришло выступить в роли ширмы, дешевой приманки в то время, когда за их спинами разворачивалось действо более высокого порядка. Первым это понял 99, что естественно. Ведь он был куда более мудр и рассудителен, нежели его брат, склонный к импульсивности.
— Получается, что Патриархи не знают, что делать в сложившейся ситуации, — изрек он и сам испугался смелости суждения.
Ни разу за свою долгую жизнь вампир не мог даже предположить, что руководящая им воля может быть несовершенной, слабой, сомневающейся. Это было так же противоестественно, как и добровольный отказ от пития крови. Это было невозможно.
Машруш кивнул. И в этом жесте можно было прочитать особенную печаль, поскольку дневальщик сам тяготился осознанием того, что не может точно сказать, кому и зачем он служит. Момент всеобщего катарсиса разрушил Порфир.
— Вы все еще хотите видеть Ватека? — спросил он тихим, осипшим голосом.
Вампир долго шел к этому поступку. С самого начала он знал, что должно пройти очень много времени, пока он смирится с неизбежным. Но то удивительное превращение, которому он подвергся, было так тесно связано с самым опасным врагом любого каинита, что вопросы психологического барьера, невидимые при первом приближение, оказались самым серьезным поводом к тому, что прошло несколько долгих лет, пока он не решился на Поступок.
Он назвал его Первым Шагом. С большой буквы, произносить стоит с пафосным придыханием. Первый Шаг. Первый. Это слово нравилось ему больше всего на свете. Он мог часами сидеть в своем убежище, забыв про Голод, и произносить его разными голосами, по-разному артикулируя звуки, пробуя слово на вкус, смакуя его. Ему не было большого дела до того, как и почему трансформация коснулась именно его. И был ли он одинок в своих метаморфозах. Его интересовало только то, когда страх, съедающий его все с меньшей силой, отступит окончательно и позволит совершить желаемое. Сделать Первый Шаг.
Свое чудесное свойство он обнаружил совершенно случайно. С некоторой целью ему было необходимо совершить достаточно дальнее путешествие. Но заключительной его путь пересекся с двумя дневальщиками, нанятыми сапиенсами для инфильтрации. Охотники выследили его достаточно быстро. Ведь вампир не предполагал, что может столкнуться с сознательным противостоянием. Он просто шел своей дорогой, изредка появляясь из ночного мрака, чтобы очередная человеческая жизнь была принесена в жертву его Голоду. Дневальщики же стали весьма неприятным сюрпризом.
Их было трое. Старик, обладающий знанием. Воин, мощный и беспощадный. И юноша, готовившийся стать убийцей. Все — дети смертных женщин, зачатые вампирами. Все — на стороне скотов-сапиенсов, недостойных даже самого факта своих жизней. Но тем не менее.
Они шли по его следам. Он понял это с некоторым запозданием, поздно обнаружив признаки слежки. Это потом, когда разодранные тела охотников частично были употреблены в пищу, а частично оставлены гнить на солнце, он вспомнил некоторые косвенные признаки, по которым охоту можно было вычислить раньше. Первым прокололся юнец, он плохо владел своей аурой и волнение выдало его. Вампир, чьим временным убежищем от палящих лучей солнца стала станция метро, заметил его ближе к рассвету, когда, перемещаясь по заброшенным туннелям «мертвых» веток, обратил внимание, что ветер принес ему вполне определенный запах с севера. То есть со спины.
Вампир остановился. Насторожился. Он прижался спиной к холодному своду, накрывшему полотно монорельса, и начал трансформацию. Через несколько секунд от пола к потолку метнулось облако плотного тумана, в центре которого тускло горели два алых глаза, лишенных зрачков.
Но дневальщик не спешил совершать опрометчивые поступки. Несмотря на свой возраст, он имел кое-какое представление об охоте. Вместо того чтобы со всех ног броситься на вампира и взять его в одиночестве, он ждал. Вампира это злило. Он уже успел почувствовать приближение остальных охотников. От одного веяло дикой силой, он представлял собой реальную угрозу. Опасный, безжалостный, быстрый противник, сражение с которым отнимет очень много сил. Второй гораздо слабее, но это не повод сбрасывать его со счетов раньше времени. Все же трое дневальщиков на одного вампира — расклад достаточно серьезный, не дающий права на недооценку врага.