— Это плохо?
— Небезопасно. Тем более сейчас. Тебя сможет прочесть любой способный ловить ауры.
— Практически каждый третий из нас.
— Мы не имеем права быть узкими специалистами. Способности каждого каинита широки. Только так можно компенсировать нашу малочисленность.
— А как тогда можно оправдать войну, затеянную отцом?
— Думаю, ему известно нечто, за что он цепляется, как за спасительную нить. Всю жизнь он искал способы вывести нас на высший уровень.
— Почему это вызывает протест у других?
— А кто их поймет… Патриархи слишком увлечены своими странствиями в иных пространствах. Прочие кланы консервативны, мелочны, агрессивны. Все, что их интересует, это охота на слабых людей.
— Они не так уж и слабы.
— Знаю. Но на наш образ жизни это практически не повлияло.
— А как же наши прошлые поражения?
— Они скорее были паузами, передышками в этой вечной борьбе, итог которой для нас все равно остается выигрышным.
— Самонадеянное высказывание.
— Быть может, ты и права.
Саша отошла от зеркала. Бесшумный мотор втянул его в пол.
Девушка села на диван, кокетливо закинув ногу на ногу.
— Хочешь выпить? — спросила она.
— Я лучше закурю.
Терцио подошел к окну. Легкое прикосновение к сенсорной панели отворило плексигласовые створки.
— У тебя здесь хорошо, светло.
— Этот странный комплекс… светобоязни. Он до сих пор сидит в нас?
— Генетическую память не так-то просто побороть. Знаешь, до сих пор многие каиниты выходят на улицы только по ночам. А если приходится выходить на свет днем, то они мажутся специальными кремами. Для них солнце по-прежнему остается символом смерти.
— И мы не свободны от власти химер прошлого.
— На то они и химеры, чтобы властвовать над нами. Так происходит с любым разумом, который не может правильно оценить себя.
— Ты так думаешь?
— Способность познания аур дает массу преимуществ. И приносит немало проблем.
— Расскажи мне об этом.
— Как-нибудь в другой раз. Ты хотела о чем-то спросить меня?
— Ах да, я совсем забыла. Ты заговорил меня.
Терцио смеется:
— Ну?
— Какой-то каинит ищет встречи с отцом. Я хотела бы поговорить с ним первой.
— Зачем тебе это?
— Нужно.
— Слушай меня внимательно. Я — глава службы безопасности до тех пор, пока конфликт с Патриархами не будет улажен. Никто — ни ты, ни Ян — не будет говорить с Хантом до тех пор, пока я не буду уверен в безопасности этого. А я в этом не уверен.
— Я знаю. Дело в другом. Я видела его раньше.
— Где и когда?
— Когда — точно не помню. Но точно не в реальном мире.
— Объясни.
— Мне снился сон.
Терцио отошел от окна. Его глаза искали что-то в комнате.
— Так, где тут у тебя бар?
Саша улыбнулась. Потом указала рукой на встроенную в стену панель.
— Нажми на горгулью.
— Итак, — Терцио открыл бар и достал оттуда бутылку коньяка и бокал, — я начинаю подозревать, что жизнь во сне бывает интересней бодрствования. Уж очень многое там начинает происходить. Но что интересно, первый, кому об этом надо знать, узнает об этом из вторых, а то и третьих рук. Замечательно.
— Не стоит злиться, Терцио.
— Спасибо, что напомнила мне мое имя. А то я с вами забывать его начал. Отец уже знает о твоих снах?
— Зачем? Он же мне свои не пересказывает.
— Девочка, хочу рассказать тебе кое-что…
Лет триста тому назад мы с твоим отцом охотились за одним магом. Он был очень сильным противником. По его вине погибли две семьи… Galith и Asalt. Логово последней было похоже на бойню.
Гуль разламывает пластик расходящейся двери. Жалобно ревет сервомотор, выбрасывая клубы белого дыма. Гуль прыгает вперед, в пахнущий металлом и электричеством сумрак. Он прыгает на капот… и не успевает дать предупреждающий сигнал.
Из распахнутого чрева старого шестиколесного «ситроена» бьет страшный, ослепляющий луч ксенонового прожектора. Гуль едва успевает прикрыть лицо руками, с которых шелушится вмиг обгоревшая кожа. И все же, перед тем как превратиться в пепел, он выкрикивает слова тревоги.
Губительные вспышки света прижимают каинитов к полу. Синие вспышки лазерных резаков рассекают потолочные вентиляционные решетки. Разматываясь, летят вниз нейлоновые лианы спусковых тросов. Сквозь нестерпимую резь и градом текущие слезы каиниты могут разглядеть затянутые в латекс и кевлар фигуры, соскользнувшие по тросам вниз. Но прежде упали гранаты — широкие пластиковые цилиндры, начиненные сжатым аргоном с взвесью серебра. Получающееся при разрыве такой гранаты облако долго висит в воздухе, оседая на коже и в легких, оказывая на вампиров сильнейший раздражающий эффект и, что гораздо хуже, не давая им уйти, растворившись.