Прости мне наглость думать, что до сих пор я могу надеяться на возвращение в лоно твое. Научи, как вырвать с корнем семена зла, давшие такие глубокие ростки в моей душе. Есть ли она у меня? Осталось лишь хоть что-то от человека внутри меня. Или уже ничего нет, только прах и ветер.
Видишь кровь на моих руках, смой ее одним лишь словом «прощаю». Забери тело мое, забери душу мою, забери разум мой. Ничего не надо, нет в этом смысла. Забери всего меня. Я и агнец, и коэн, заносящий жертвенный нож. Весь я стою перед тобой и покорно жду решения твоего.
Неумелые слова молитвы сами собой слетали с губ. И падали на пол белыми перьями. Гортанный рев теснился в горле. Когда не осталось сил сдерживать его, Бруно хрипло застонал, скрючиваясь и прижимая голову к груди. Его руки обхватили подлокотники сиденья и сжали их, превращая в пыль старое дерево. Испуганный служка обернулся и тут же скрылся из виду, он побежал, спотыкаясь, и сбивчиво доложил настоятелю о страшном госте.
А тот лишь устало мотнул головой, прогоняя назойливого юношу. Плечо настоятеля еще ныло после того, как на него нанесли татуировку прислужника семьи Daut.
Бог ответил Даготу. Услышал голос Бруно, силившийся преодолеть пространство и время, порвать плоть земли и неба и достучаться до высшего разума.
Но Бог пришел к Даготу в странном облике. И облик этот был далек от истинного Всевышнего.
Потому что богом этим стал Фелиаг. В своей магической пещере он продолжал плести паутину заговоров, раздавал щедрой рукой черные метки и пересыпал сквозь пальцы песок, отмеряющий срок жизни своих врагов. Он вошел в сознание Дагота, как плуг в пахотную землю. Мягко, беспрепятственно. И остался там, перекроив сознание Дагота по своему вкусу.
Обнаженный торс блестел от пота. Крупные капли влаги стекали по лицу ото лба вниз, по скулам и капали с подбородка. Руки с мощными мускулами двигались резко и четко. В каждом кулаке были зажаты боевые серпы. Черные рукояти из полированного металла, острые мономолекулярные лезвия, способные с одинаковой легкостью резать плоть и броню.
Если смотреть на Ватека, упражняющегося в фехтовании, то острия серпов толщиной в одну молекулу видны только тогда, когда поворот кистей обращает их плоскости параллельно земле. В эти моменты широкие дуги серпов отражают свет, падающий на них, и загораются голубым огнем, пляшущим по их поверхностям. Но еще один миг, и Ян меняет стойку, руки в резком броске скрещиваются у груди и разлетаются в сторону. Свистит разрезаемый воздух. Ватек разворачивается. Руки сгибаются в локтях, описывают дугу над его головой и, распрямившись, как бы втыкают концы серпов в воображаемого противника.
Шаг, когда одна нога, оставаясь на месте, становится упором для тела, а вторая скользит назад. Ян меняет центр тяжести, руки одновременно сдвигаются в сторону, сохраняя свою параллельность. Нога-опора подтягивается ко второй ноге, ее ступня заводится за вторую ступню. Ватек вытягивается вверх, руки подтягиваются к груди, слегка согнутые в локтях. Ян замирает, и через мгновение собранная внутри боевая пружина разряжается и правая рука мечет серп. Тот, вращаясь, летит вперед, но на середине дистанции Ян мысленным приказом останавливает его и возвращает в ладонь.
Бруно слышит голос Бога внутри своей головы и следует его повелениям неукоснительно. Он знает, что непослушание чревато. И наказание за прекословие будет скорым и безжалостным. Он выходит из церкви, чтобы довести задуманное до конца.
Он ненавидит, и это чувство гонит его вперед. Он знает, что порыв этот убьет его, но смерть не страшит Бруно. Она всего лишь принесет ему желанный покой. Он гонит прочь лишние мысли и сомнения. Цена прощения назначена, и пришло время заплатить ее сполна. Бруно знает, что вечность забвения не будет для него пустым звуком. Она объединит его с Богом. И там, в иных сферах, он наконец обретет долгожданное счастье покоя.
Ян стоит ровно, его руки опущены и отставлены в стороны от тела. Лезвия серпов видны только, если смотреть на Ватека сбоку. А так кажется, что в руках он держит простые металлические стержни или гантели. Противоположные остриям, концы рукоятей снабжены большими шаровыми утолщениями для воздействия на точки аккупунтуры на теле противника. Ими одновременно можно убить или врачевать, все зависит от замысла Ватека.
Ватек становится в низкую стойку. Его левая нога скользит по направленной внутрь, к противоположному колену, траектории, потом выходит по дуге наружу и, согнутая в колене, упирается в пол. Тело, сохраняя прямое положение, слега сдвигается вперед. Левая рука, развернув серп на прямой угол относительно линии позвоночника, создает острый угол между своей плоскостью и уровнем пола, ложась вдоль бедра. Вторая рука ложится перпендикулярно торсу, отведенная назад. Серп смотрит своим лезвием в сторону от Ватека.